Валерий Шамбаров - Войны языческой Руси

Но самого по себе « выбора веры » не было и не могло быть. Вера — не товар. Ее не выбирают, как на базаре, торгуясь и прицениваясь, какая лучше и выгоднее. Она всегда одна! И принимают ее только одну, принимают не расчетами, а душой и сердцем. Авторы XI в., русский митрополит Иларион и Иаков Мних, были по времени гораздо ближе к Владимиру, чем Нестор, насобиравший в летопись старые легенды. Оба описывали, что обращение великого князя произошло именно таким образом: « Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения ». Без миссионеров, уговоров, своей волей [128,144]. Господь Сам открылся князю в душе, и Владимир принял Его, «притече ко Христу». Как раз из-за этого св. Владимира, как и св. Ольгу, Церковь признала равноапостольными…

Однако перед государем встал такой же вопрос, как перед его бабушкой: откуда принимать крещение? Вопрос, в котором переплелись и духовные, и политические проблемы. Номинально Церковь еще считалась единой, но Западная и Восточная ее половины все сильнее расходились. За два десятилетия до крещения Руси, в 967 г., римский папа Иоанн XIII издал буллу, подтвердившую запрет богослужения на славянском языке. Мало того, в9збранялось ставить священников «из русского и болгарского народа». Такая церковь для нашей страны абсолютно не подходила.

Принять крещение от болгар? После того, как византийцы захватили Восточную Болгарию, политический вес Охридской патриархии очень снизился, в христианском мире она оказалась изолированной. Да и вообще Западная Болгария далеко не дотягивала до былого Болгарского царства. Ее разъедали внутренние смуты. Не без влияния византийцев знать строила заговоры, поднимали мятежи сербы, хорваты, албанцы. Следовало подумать над дальнейшей стратегией Киева. Продолжать войну в союзе с болгарами — значило увязнуть в их дрязгах. В отличие от Святослава, Владимир хорошо понимал: русским на Балканах делать нечего. Он уже получил все, что требовалось стране, выход к морю. Оставалось лишь закрепить успех. Добиться, чтобы Византия смирилась с приобретениями Руси, перешла на другой уровень отношений, не как с «варварами», а с великой и уважаемой державой. А крещение открывало путь к такому повороту.

Момент выдался исключительно благоприятный. В Италии греков били немцы, на Балканах — болгары. А в 986 г. восстал лучший военачальник Варда Склир, занял восточные провинции и провозгласил себя императором. Против него использовали другого популярного полководца, Варду Фоку. Он бунтовал еще при Цимисхии, находился в ссылке. Его выпустили, обласкали, и Склира он победил. Но тут же объявил императором… себя. Его армия двинулась на Константинополь и вышла на азиатский берег Босфора — столица лежала напротив, отделенная только проливом. И вот тут-то к царям Василию и Константину прибыло русское посольство. Владимир предлагал мир, дружбу, выражал желание креститься. Но выдвинул требование — выдать за него греческую царевну Анну [57].

С точки зрения византийцев это была неслыханная дерзость. В их политических трактатах и наставлениях особо предостерегалось: императорам ни в коем случае нельзя родниться с другими монархами, чтобы они не поставили себя на равную ногу с империей. Анна была младшей сестрой Василия и Константина. Когда она была еще маленькой, германский император Оттон I посватал ее за сбоего сына, будущего Оттона II. Он получил грубый отказ. Ответили, что он «король варваров», а «рожденная в пурпуре» не может быть женой «варвара». Потом плели интриги против Святослава и пообещали выдать Анну за болгарского царя Бориса. Его надули, привели в Константинополь пленным. Царевну пробовал сватать за сына и король Франции Гуго Капет. И еще одним претендентом выступил Владимир.

Но ситуация была критической, нужно было цепляться за любой шанс. Василий и Константин согласились на все, подписали договор. Ответное посольство на Русь возглавил митрополит Феофилакт. Великий князь немедленно прислал корпус из 6 тыс. отборных воинов. Они неожиданным десантом высадились под Хризополем (Скутари), погромили лагерь Варды Фоки и заставили его отступить от Константинополя. В Киеве митрополит Феофилакт окрестил Владимира. Князь недвусмысленно принял имя Василия. Такое же, какое носил император. Но и само имя в переводе с греческого означает «царь», «император». Однако византийцы были верны своим политическим традициям. Владимиру втолковывали, что он стал вассалом Константинополя, присвоили ему невысокий придворный чин стольника, а вопрос о браке попытались замять. Опасность миновала, зачем же выполнять невыгодные обещания?