Генрих Хаапе - Оскал смерти. 1941 год на Восточном фронте

До нас дошло оперативно-тактическое сообщение о том, что мост через Мемель достался нам не уничтоженным. Под покровом речного тумана наши разведчики переправились на тот берег специально с целью воспрепятствовать попытке врага взорвать мост, а вихрем промчавшийся по мосту сразу же вслед за этим кавалерийский эскадрон фон Бёзелагера стремительно захватил и уничтожил предмостное укрепление противника на противоположном берегу. К этому моменту к мосту подошли головные отряды 2-го батальона под командованием Хёка, а наша артиллерия тем временем массированно подавляла защищавшую мост батарею русских.

Мы развернули наши топографические карты. Мемель в этом районе делал большую петлю, охватывавшую собой сельскую местность с огромными площадями лесов.

— Не так уж плохо, — отметил с удовлетворением Нойхофф. — Через три часа там должны быть и мы.

Однако особый приказ по нашему подразделению положил конец этим планам! «3-й батальон 18-го пехотного полка направляется на зачистку лесных массивов, расположенных к югу от дороги на Мемель».

Вскоре нам стала понятна и причина этого приказа. На этой дороге между Кальверией и Мемелем русскими уже были застрелены два посыльных мотоциклиста, а ранним сегодняшним утром еще и было совершено нападение на санитарную машину. Команда об изменении тактических планов была передана назад по колонне, и батальон на несколько минут замер на месте. Сыпля проклятиями, личный состав 10-й роты под командованием Штольца и 11-й роты под командованием Крамера занял рассредоточенную вдоль дороги позицию протяженностью около шести километров. Дистанция от солдата до солдата в этой внушительной человеческой цепочке составляла примерно пятнадцать шагов. По общей команде они двинулись в открытом порядке через поля, холмы и перелески с вполне определенной задачей: не пройти мимо ни одного русского в данном конкретном секторе.

9-я рота под командованием обер-лейтенанта Титжена была оставлена в резерве, и все ее солдаты как один тут же устроились кто как, чтобы хотя бы немного «прихватить поспать». Я быстро организовал временный пункт первой помощи поблизости от поста боевого управления Нойхоффа и приготовил все необходимое на случай возможной вспышки боевой активности. Сразу же вслед за этим я расстелил одеяло прямо под утренним солнцем и улегся отдыхать. Хиллеманнс, как обычно, был занят сообщениями, донесениями и прочей оперативной корреспонденцией. Майор Нойхофф уселся на валун и пристально воззрился вдаль. Немного повернувшись в нашу сторону, но как бы разговаривая с самим собой, он произнес:

— Майор Хёк со своим 2-м батальоном уже марширует по мосту через Мемель. Вот нас и еще раз притормозили для того, чтобы мы взяли на себя прочесывание шестидесяти квадратных километров богом покинутых буераков и поиграли в прятки с горсткой проклятых русских. Мои ребята вернутся назад в лучшем случае уже далеко за полдень. Они будут дьявольски уставшими, и нам придется догонять остальных до глубокой ночи. Два дня войны — и два дня мы вынуждены заниматься зачисткой самого вражеского отребья.

— Да уж, — поддакнул я ему из солидарности. — Но ведь кто-то же должен заниматься выполнением этих особых задач.

— Да будь они прокляты, эти особые задачи! — взорвался Нойхофф. — То, о чем вы говорите, называется не особыми задачами, а грязной работой, которую мы вынуждены делать из-за других и за других.

В этот момент мы увидели, что наши люди ведут к дороге четверых пленных, пойманных ими в лесах. Трое из них были одеты в штатское, но бритые наголо черепа выдавали в них солдат. Двое из них были монголами и как-то неуместно свирепо «таращились» на нас своими узенькими глазками. Пока Нойхофф, продолжая восседать на своем валуне, с интересом разглядывал русских, мы узнали, что одним из посыльных мотоциклистов, застреленных здесь сегодня на рассвете, был ефрейтор Бельцер из нашего батальона. Карманы ефрейтора, когда обнаружили его тело, были опустошены, а перевозимые им донесения исчезли. Губы Нойхоффа сжались в плотную бескровную нить.

— Убит и ограблен… — как-то очень страшно прошептал он, ни на секунду не сводя взгляда с русских пленных. — Один из моих людей убит и ограблен… Этого человека, — кивнул он головой на русского в военной униформе, — отправить в зону временного содержания военнопленных. А эти три пугала… — он зловеще сощурил глаза на тех, что стояли перед ним в нелепой гражданской одежде, — этих троих поганых уличных грабителей я расстреляю немедленно.