Игорь Фроянов - Россия. Погружение в бездну

Располагая этой информацией, он мог не бояться «путча».

В. А. Крючков, В. К. Пуго и Д. Т. Язов, выполнив по лучение Горбачева и уверившись в том, что момент ввода чрезвычайного положения назрел, решили оповестить об этом «форосского дачника». Они не питали больших иллюзий насчет Горбачева. И все же у них теплилась небольшая надежда, что он

«должен понять и выполнить свой президентский долг, к которому его обязывала Конституция СССР, клятва, данная им при вступлении в должность Президента»

Какая наивность! Она обернулась развалом и гибелью для СССР, а для самих этих людей, стоявших у кормила власти,― оглушительным падением. Как сказал бы древний летописец, «и погыбе память их с шюмом».

Отвергнув предложение о введении чрезвычайного положения, привезенное московскими посланцами в Форос, Горбачев повел себя двусмысленно, сбив приехавших к нему с толку. В. А. Крючков рассказывает:

«Первое сообщение о характере и результатах встречи с Горбачевым я получил от выезжавших товарищей из машины на обратном пути следования из Фороса на аэродром Бельбек. Затем была связь с самолетом. Как и ожидалось, ответ был таков: и «да» и «нет». Рукопожатие на прощание, заключительные слова Горбачева: «Валяйте, действуйте!» По мнению Болдина, через несколько дней Горбачев однозначно должен склониться к положительному решению. Сейчас же он вроде решил выждать, посмотреть, как будет развиваться обстановка, чья возьмет. Короче говоря, напрашивался вывод: как только Горбачев убедится в успехе выступления и меры чрезвычайного характера дадут впервые положительные результаты, он открыто и самым активным образом поддержит их»

Согласно В.И.Болдину, М.С.Горбачев, пожав на прощание руки посланцам из Москвы, добавил:

«Черт с вами, действуйте»

Сходную картину форосской беседы Горбачева с московской делегацией воспроизводит А. И. Лукьянов:

«Каким был разговор с президентом во второй половине дня 18 августа, мне трудно сказать определенно. Горбачев утверждает, что, в случае отказа от чрезвычайных мер, ему предлагалось уйти в отставку. Те же, кто был у него тогда, категорически это отрицают, заявляя, что разговор носил товарищеский, доверительный характер и Горбачев, прощаясь, пожал каждому руку. Но так или иначе предложение о чрезвычайных мерах президентом принято не было. Однако, отвергнув его, президент и пальцем не пошевелил, чтобы удержать тех, кто выступал за введение чрезвычайного положения. Оставшись на своей форосской даче, он своим бездействием в какой — то мере лишь стимулировал введение этих чрезвычайных мер»

Отказ Горбачева поддержать введение чрезвычайного положения поверг в изумление приехавших, особенно О. Д. Бакланова, который при выходе из особняка, где проходила встреча, растерянно молвил:

«Но ведь он еще недавно считал введение чрезвычайного положения единственным выходом. Что же изменилось?»

Бездействие Горбачева является подтверждением занятой им двусмысленной позиции: и «да», и «нет». А сама двусмысленность реакции Горбачева на предложение о введении чрезвычайного положения подтверждается, по нашему мнению, действиями ГКЧП, нерешительными, вялыми и странными, которые Д. Т. Язов имел все основания квалифицировать как бездействие (Крючков В.А. Личное дело. Ч. 2. С. 200.). Это ― факты, не зависимые от противоречий в версиях форосского разговора, передаваемых Горбачевым и членами московской делегации. Нам становится ясно, что Горбачев сделал все, чтобы спровоцировать оставшихся в Москве руководителей на объявление чрезвычайного положения. Не случайно Ельцин в очередной раз, очевидно, проговорившись, назвал Горбачева

«главным взрывателем путча»

Самого себя он, вероятно, также мог бы причислить если не к «главным взрывателям», то по крайней мере к «главным делателям путча».

Итак, непосвященные, действовавшие в рамках ГКЧП или на его стороне, потерпели, как и следовало ожидать, поражение, сыграв «на руку» тем силам, которые вели Советскую Державу к гибели. Движимые благими намерениями, они своей неудачей сняли последние преграды на пути развала СССР.

К числу непосвященных в тайный смысл происходящего 19―21 августа 1991 года относились и собравшиеся у Дома Советов, а также те, кто в компании со Станкевичем бесчинствовали на Лубянке, свергая бронзовую статую «железного Феликса». В последнем случае народ, по мнению А. С. Панарина, посредством