Вячеслав Шпаковский - Если бы Гитлер взял Москву

В.И. Шелест — лицо вымышленное. А вот инженер ЗЛ. Березкин действительно существовал, весьма эффективно работал на одном из пензенских заводов, хотя, конечно же, никакого принципиально нового оружия не создал, но мог бы, так как специалист был неплохой.

Данные о разработке реактивного миномета на колесном ходу — ПАПО. Ф, 148, on. 1, дело 484, л. 208: миномет М-8 на конной тяге.

Установки «пат» весьма широко применялись в Англии, и почему бы их было не использовать в СССР?

Немцы действительно бомбили деревню Немчиновку, хотя и неизвестно почему, о чем есть информация в Областном пензенском архиве.

П.К. Таратынов — мой дед, и все, что он мне о том времени рассказывал, абсолютная правда безо всяких прикрас. И если бы немцы все-таки дошли до Пензы, то все, скорее всего, так и было бы. Недаром уже после войны он получил от правительства орден Ленина и Трудового Красного Знамени, хотя из-за грыжи и не воевал.

То же самое можно сказать и о событиях, участниками которых в этой главе является П.И. Скворцовский. Я изменил лишь место действия, перенеся их в Пензу, а так все это же самое имело место, но только в других местах.

Нанава Жопуа и Остап Невздайминога — персонажи, реально существовавшие, но несколько в иных ипостасях.

Все сведения относительно колоний и тюрем в годы войны, а также судеб заключенного в них контингента не вымышлены!

Также не вымышлен случай с «гоголь-моголем» (только он имел место в советском госпитале) и документ за подписью дивизионного врача Швеха: оказывается, в годы войны многие немцы тоже пускались во все тяжкие, лишь бы только «откосить» от передовой! Информацию об этом я нашел в отечественном «Военно-историческом журнале».

Рассказ о действиях англо-американских войск на Борнео взят из книги французского естествоиспытателя Пьера Пфеффера «Бивуаки на Борнео» и при всей его комичности вымыслом не является.

Что же касается событий под Сталинградом, то я не сильно погрешил против истины, равно как и в описании вторжения немцев на Кавказ, так как реальность, основанная на фактах, была еще страшнее. Причем, как и всегда, в первую очередь страдало мирное население.

По сообщениям очевидцев, эвакуация была плохо организована — для беженцев не хватало ни средств передвижения, ни лекарств, ни врачебной помощи, ни запасов продовольствия. Вот что писала одна из беженок своему мужу на фронт: «Мне кажется, что приходит конец моей жизни. Я живу в таком месте, что от врага не убежишь, не на чем, а он от нас не так далеко. Если не смогу уехать, то я не останусь на поругание, возьму детей и пойду в реку. Все, что от меня зависело, я сделала. Районные начальники уже своих жен отправили на машинах. Они отправили их не торопясь, обеспечив продуктами и хорошим транспортом, а нас уговаривали не делать паники, и когда враг наступает на пятки, то нас всех выпихнули. На переправе скопление народа, а там гад бомбит».

Вот строки из письма другой женщины: «Все начальство выехало… Нам ничего не сообщили, а оставшийся зам интенданта нагрузил машину и срываться. Я к нему обратилась, так он ответил — «идите на переправу, там есть лодки, и вас перевезут». Я и мама стали плакать: как же идти без ничего. Он с криком — «Я не потащу вас на своем горбу», а на машину погрузили ценности военкомата: лампы, ведра, балалайки, гитары, а ребенка и жену командира оставили на съедение немцам». Такие случаи не были единичными — у «простых» сталинградцев и беженцев из других областей было не много шансов вырваться на левый берег Волги в отличие от многочисленных разнокалиберных начальников и их семей. Но слава богу, были и другие руководители, в частности секретарь Сталинградского обкома партии A.C. Чуянов, сделавший много для эвакуации именно простых граждан. Находившийся в то время в городе начальник Генштаба Василевский и представитель ГКО Маленков видели главную задачу секретаря обкома не в спасении людей, а в том, чтобы проводить политику партии, т. е. оба были весьма ограниченные или до предела запуганные люди. Когда 25 августа было полностью разрушено здание редакции и типография газеты «Сталинградская правда», на заседании Военного совета фронта «высокие руководители» выразили Чуянову свое возмущение тем, что в городе перестала выходить партийная газета. Маленков изрек, что если есть партийная газета, то, значит, есть партийное руководство и советская власть. Затем Василевский и Маленков приказали Чуянову в течение суток наладить выпуск «Сталинградской правды». Сделать это было невозможно, но Чуянову повезло — 3 сентября Маленков, Хрущев, Василевский и остальные «видные партийные и советские руководители», почти не надеясь удержать город, переправились за Волгу. Делалось это в обстановке строгой секретности и большой спешке — стало не до газет, немцы были совсем близко. Таким образом, в Сталинграде не осталось «ни партийного руководства, ни советской власти». О бегстве начальства ничего не знали даже в городском комитете обороны. Сам Чуянов узнал об этом лишь утром 5 сентября, когда ему позвонил Н.С. Хрущев. Вот как вспоминал этот телефонный разговор Чуянов: «Глухим вкрадчивым голосом Хрущев сообщил, что Военный совет и штаб фронта передислоцировались за Волгу в район хутора Ямы Краснослободского района.