Джеймс Мортон: Шпионы Первой мировой войны

Таковыми были шпионы, романтизированные газетами вроде «Томсонс Уикли Ньюс» и «Ле Пти Журналь». Но у большинства настоящих шпионов жизнь была совсем другой. Например, бывший чиновник Скотланд-Ярда Герберт Фитч думал так: «Часто преступников, показавших ранее свои недюжинные криминальные способности, освобождали от длительного тюремного заключения, надеясь использовать их как агентов секретной службы за рубежом».

Разведывательные службы, в общем, тогда не пользовались большим авторитетом. Во время «Дела Дрейфуса», когда французская секретная служба попала в позорное положение, и имидж ее в народе сильно пострадал, парижский корреспондент газеты «Таймс» писал о ней так:

«Отдел шпионажа представляет собой только маленькую секцию в генеральном штабе и явно не пользуется там большой благосклонностью, скорее, на него смотрят несколько отстраненно как на полицейский участок, состоящий из офицеров с особым складом ума. Дружеские отношения между ними и другими офицерами чрезвычайно редки и, судя по тому, что произошло, очевидно, что у этих офицеров ненормальные манеры поведения».

В ноябре 1894 года мадам Мари Бастиан, многолетний агент французской секретной службы, известная также как «агент Огюста», нашла в мусорной корзине немецкого военного атташе в Париже Максимилиана фон Шварцкоппена обрывок бумаги – событие, которое привело к «Делу Дрейфуса» и к позорному провалу французской секретной службы.

Для своей работы на разведывательную службу Мари Бастиан пользовалась прикрытием уборщицы. Она снабжала все иностранные посольства в Париже горничными, в результате чего содержание их корзин для бумаг ежедневно становилось известным французским контрразведчикам. Еще раньше мадам Бастиан была связана с похищением документов из сейфа другого немецкого военного атташе, что привело к аресту немцами французского таможенного чиновника Вильгельма (Гийома) Шнэбеле и к обострению франко-германских отношений весной 1887 года. Она сыграла свою роль и в разоблачении гражданского служащего Военной библиотеки Бутонне, передававшего учебные материалы немецкому военному атташе фон Хюне. Бутонне, получавший ежемесячно 250 франков за свои услуги, был приговорен к пяти годам тюрьмы, а Хюне был вынужден покинуть Францию как «персона нон грата».

Теперь в передаче французских военных секретов немцам был обвинен Альфред Дрейфус, молодой артиллерийский офицер из Эльзаса. Среди секретов были детали новой французской гаубицы. Автор записки, найденной Мари Бастиан, написал в конце, что он собирается уезжать на маневры. Не было никакого доказательства виновности Дрейфуса, кроме сомнительного утверждения об его авторстве записки, высказанного криминалистом Альфонсом Бертильоном, считавшим себя экспертом-графологом. С другой стороны в самой записке содержалось свидетельство о невиновности Дрейфуса: он, молодой офицер Третьего бюро, не мог быть направлен на маневры. Но зато против него были три других обстоятельства: он был строгим и аскетичным, был богатым и – хуже всего – был евреем.

В то время, как и десятилетия спустя, целые слои французского общества были настроены антисемитски. Когда в начале двадцатого века мошенница мадам Юмбер обманным путем выманила у нескольких банкиров-евреев крупные суммы денег, во французском обществе было распространено мнение, что банкиры получили по заслугам.

В ноябре 1894 года Дрейфус был осужден, лишен воинского звания и отправлен на каторгу на Чертов остров. Два года спустя подполковник Жорж Пикар получил от Мари Бастиан вторую аналогичную записку, что уже само по себе свидетельствовало о том, что предателем был не Дрейфус. Виновником оказался армейский майор Фердинанд Вальсен Эстерхази, незаконно называвший себя графом, игрок, тратящий к тому же большие деньги на свою любовницу. Но этот сценарий не устраивал французское верховное командование и, чтобы скрыть правду, французская контрразведка под руководством полковника Юбера-Жозефа Анри подделала документы, чтобы и они свидетельствовали в пользу виновности Дрейфуса. На второй день проходившего за закрытыми дверями процесса, начавшегося 10 января 1894 года, Эстерхази был оправдан.

Такая ситуация не осталась незамеченной. Началась кампания за оправдание Дрейфуса, которую возглавили писатель Эмиль Золя и будущий президент Франции Жорж Клемансо. За этим последовали длительная кампания общественной поддержки Дрейфуса, контр-кампания «антидрейфусаров», антиеврейские выступления и еще до серии процессов, в которых Золя был признан виновным и был вынужден покинуть Францию, а Пикара обвинили в подделке второй записки, первый приговор по делу Дрейфуса был отменен. На новом суде его снова признали виновным и приговорили к десяти годам каторги. После того, как немецкое посольство согласилось предоставить документы, доказывающие, что автором записок был не Дрейфус, он был помилован, когда отозвал свою апелляцию. (Эта договоренность с немцами напоминает недавнюю сделку, связанную с освобождением ливийца Абделя Бассета аль-Меграхи, обвиненного в организации взрыва пассажирского самолета над Локерби в 1988 году.) Но официально он был реабилитирован и восстановлен в звании лишь в 1906 году, когда Кассационный суд отменил приговор. Одним из результатов этого фиаско было то, что оно серьезно затормозило развитие контрразведывательной службы во Франции.