Василий Ян: Огни на курганах

_______________

* Мраморная голова <����умирающего перса в башлыке> хранится до сих

пор в музее Термы в Риме.

- А ты кто? Как зовут тебя? - обратился Александр к молодой женщине, стоявшей неподвижно с застывшим печальным лицом.

- Меня зовут, - сказала она среди общей тишины, - Томирис, а тебя, если ты Двурогий, зовут <����Проклинаемый людьми>...

Переводчик-сириец, услыхав эти слова, запнулся...

Базилевс взглянул на него:

- Что она сказала? Переведи!

Когда сириец шепотом перевел ее слова, базилевс, указывая на женщину рукой, отчеканил:

- Я хотел наградить ее, одеть в шелковые одежды, бросить ей талант золотых монет. Я всегда щедро награждаю своих врагов, если они мне покоряются. Но дерзких я жестоко наказываю. Только ради моей радостной свадьбы я не казню ее. Выгоните эту злую волчицу бичами, чтобы она скиталась по дорогам, как нищая!.. Царица Роксана, - обратился базилевс к Рокшанек, - отврати твой невинный взгляд от этого животного в образе женщины. Играйте, пойте песни!

Музыканты встрепенулись, флейты залились под переборы арф. Слуги-персы подхватили Томирис и грубо поволокли ее к выходу.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Воин проводил Томирис до ворот дворца. Она шагнула в темноту и, шатаясь, пошла вдоль стены, опираясь на нее руками.

Темная фигура вынырнула из мрака, перегородила ей дорогу.

- Томирис... - проскрипел тихий голос.

- Шеппе, почему ты здесь?

- Мои друзья следили за тобой, но не могли выручить. Идем скорей отсюда.

Взяв Томирис за руку, Спитамен прошел по узкому переулку, осторожно переводя ее через поперечные канавы, и вышел к повороту, где чернел силуэт высокого верблюда.

- Наконец вы пришли, - сказал детский голос. - Проходили мимо яваны, и я боялся, что они схватят нас.

Спитамен поднял Томирис и помог ей усесться между пушистыми горбами верблюда.

- Теперь с верблюдом нас четверо, - говорил Спитамен, шагая по неровной дороге, - и мы не пропадем.

Верблюд сопел и мерно ставил в пыль свои большие ноги.

Снова послышался голос Томирис:

- Чью голову лживый персидский князь подарил Двурогому?

- Голова одного из наших товарищей. Князья поймали неосторожного храбреца. А так как князья жадны и всегда лгут, то выдали эту голову за мою. Но на место убитого встанут новые борцы за свободу нашего народа. Теперь и яваны, и предатели согдские князья вместе охотятся за мной, и, пока они не уберутся отсюда, мне придется уйти туда, где не знают моего имени... Шагай, Серый, нам предстоит далекий путь...

Эпилог

РЕЧИ <����ЗА> И <����ПРОТИВ> АЛЕКСАНДРА

Свадьба Александра с Роксаной состоялась в Мараканде. Осуществив этим браком воплощение своей идеи <����союза Европы и Азии>, Александр на празднествах и пиршествах, следовавших одно за другим, теперь занимал трон, где обычно сидел Дарий, и ему, как Дарию, персидские сановники целовали ноги.

Роксана спросила Александра:

- Почему тебе не кланяются до земли твои македонцы? Сколько македонцев и сколько народов Азии? Разве все македонцы избранники богов? Только ты - единственный сын бога. Если они не станут тебе поклоняться, то один из них захочет захватить твое место.

Первым Гефестион, за ним остальные приближенные македонцы и греки стали падать ниц перед Александром по персидскому способу и обычаям.

Однако небольшая группа лиц из числа сверстников и товарищей Александра держалась по-прежнему. Среди них был племянник Аристотеля оратор, философ и историк Каллисфен. Александр видел это, иногда хмурился, но не показывал гнева, хотя доносчики и провокаторы сообщали ему о новом якобы готовящемся против него заговоре, в котором участвовал Каллисфен.

Однажды за очередным обильным ужином присутствовавшие приближенные наперебой превозносили <����божественного> Александра. Роксана, плохо понимавшая греческий язык, почти не принимала участия в разговоре. Александр, захмелевший, одобрительно всех выслушивал и сам произносил хвастливые речи о своих прошлых и будущих победах и подвигах.

Льстец Перитакена обратил внимание Александра на молчание Каллисфена, выглядевшее как вызов и неодобрение среди общего хора похвал Александру. Перитакена предложил Каллисфену произнести речь в честь Александра, надеясь, что Каллисфен откажется и тем докажет отсутствие своей преданности базилевсу.

Каллисфен, всегда державшийся гордо и независимо, нарядный в выутюженном гиматии и надушенный египетскими духами, точно он был у себя в Афинах, поднялся с ложа, спокойно оправил кудри и произнес речь.