Владимир Шевелев - Все могло быть иначе - альтернативы в истории России

Берия также полагал, что разрыв с Тито был ошибкой, и намечал ее исправить. «Пусть югославы строят, что хотят». В отличие от Сталина, рассматривавшего Югославию как важный плацдарм для проникновения в Западную Европу, Берия видел цивилизационную несовместимость России и западных славян, давно уже устремленных в сторону Запада.

По мнению Берии, проведение предлагаемой им политики позволило бы надеяться на прекращение «холодной войны», вину за которую он возлагал на Сталина. Более того, в новых условиях СССР мог бы рассчитывать на американскую помощь по плану Маршалла.

Берия также считал ошибкой проарабскую позицию СССР в арабо-израильском конфликте и предлагал сделать ставку на Израиль, что обеспечило бы Советскому Союзу поддержку всей мировой еврейской диаспоры. Он всерьез считал возможной помощь еврейского капитала в восстановлении разрушенной войной экономики СССР. Сейчас, когда мир столкнулся с разнообразными проявлениями исламского терроризма, жертвами которого стали и тысячи наших соотечественников, стало очевидным, что в нашей позиции по ближневосточному вопросу был допущен известный перекос. И вообще в арабском мире не нашлось ни одной страны, в которой идеи социализма пали бы на благоприятную почву.

Для Берии был характерен прагматизм, то качество, которое достаточно редко встречалось среди советских политических деятелей. Вот этот прагматизм, когда он мог заявить своим коллегам по разработке ракетно-ядерного оружия, что вот вам дана смета — вы укладывайтесь в эту смету. Прагматизм, когда он прикидывал, а что выгоднее для Советского Союза: поддерживать союзников в Восточной Европе или оставить их, этих союзников, на собственных хлебах, но получить гарантии их политической безопасности на будущее.

Однако позиции Берии во власти в первой половине 1953 г. были совсем не такими прочными, как это пытались потом доказать. Прежде всего, у него не было поддержки в партийном аппарате. Он никак не был связан с собственно аппаратной деятельностью ЦК КПСС. В Совете Министров СССР он был связан с достаточно узким сектором деятельности. При всей огромной важности проблем создания ядерного оружия это был сравнительно узкий сектор экономики и промышленности. Да и его позиции в новом министерстве внутренних дел отнюдь не были неколебимыми. Напомним, что он перестал быть наркомом внутренних дел уже в декабре 1945 г. Вновь министром внутренних дел он стал только в марте 1953 г.

После смерти Сталина в руководстве СССР господствовало не только некоторое облегчение, но одновременно и понимание того, что необходимо приступить к проведению некоторых основных перемен. Эту необходимость понимала, по крайней мере, часть руководства, к которой принадлежал и Берия. Ряд его инициатив был рано или поздно реализован, но предотвратить его быстрый конец эти инициативы не могли, поскольку для «наследников Сталина» он был слишком опасен.

Его мрачное прошлое и нарастающая активность все больше беспокоили новых вождей. Они начали игру, прежде всего Хрущев, целью которой было избавиться от Берии. Ни идеологические споры, ни возможно различные мнения на дальнейшее развитие СССР или его внешней политики не были мотивом этой игры, решающую роль здесь играл страх перед Берией и принадлежащей ему тайной полицией. В основе намерений Берии лежали два замысла — во-первых, расширить полномочия правительства и урезать влияние партии, во-вторых, защитить права национальных меньшинств. Все это никак не устраивало новых «вождей». Хрущеву и его союзникам удалось избежать грозящего господства всемогущего министра внутренних дел над партийными органами.

Отсутствуют какие-либо документы, которые могли бы нас убедить о комплексном плане реформ Берии. Пытаться на основе некоторых частичных шагов Берии сделать из него реформатора — погрешить против истины. То, что он пытался сделать после смерти Сталина, является смесью шагов, которые нейтрализуют некоторые самые страшные преступления из прошлого; частичных попыток, которые, возможно, могли бы быть направлены на устранение сверхтяжелой нагрузки советской экономики, попыток слегка изменить расстановку сил при управлении страной в пользу исполнительных структур.

Берия был хорошо информирован о реальной ситуации в стране. И всегда был прагматиком. Все это позволило ему подняться над догматизмом, который был присущ его соратникам. Прагматизм проявился при обсуждении некоторых внешнеполитических дел, в подходах к внутриполитическим вопросам. Однако он, как и другой прагматик Маленков, не был всерьез заинтересован в глубоких системных изменениях строя.