Джек Коггинс - Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн

Несмотря на свою приверженность к бутылке и безразличие к большинству военных проблем, обычный молодой британский джентльмен тех лет становился лучшим офицером, чем можно было бы предположить. Он представлял собой продукт своего времени и своего класса, а это означало, что он мог стойко переносить бытовые неудобства, был физически крепок, бесстрашен и, даже будучи связан множеством связей со своим классом и не лишенным высокомерия, буквально с младых лет привык к общению с более низкими социальными слоями в простой и свободной манере. Его природная сообразительность позволяла ему изучать избранную профессию и извлекать уроки из своих ошибок, а жесткий кодекс чести и приверженность принципу «честной игры» были весьма ценным качеством в его отношениях с подчиненными. Довольно странно, но несправедливая система купли офицерских должностей и званий, при которой двадцатишестилетние молодые люди становились полковниками, а мрачные и седые пятидесятилетние капитаны безнадежно тянули лямку своей службы, не только принималась всеми без излишней озлобленности, но и довольно неплохо работала на практике. Да и сам Веллингтон был прекрасным примером продвижения по службе благодаря семейным связям. Рядовой в восемнадцать лет, он в двадцать два года был уже капитаном, стал подполковником в двадцать четыре года, полковником в двадцать семь, генерал-майором в тридцать три, генерал-лейтенантом в тридцать девять, полным генералом в сорок два и в сорок четыре года получил высший чин — фельдмаршала.

Мур предпринял довольно необычный шаг — его офицеры прежде всего сами постигали и оттачивали то, чему они должны были учить своих будущих подчиненных. Капитан Уильям Хэй в своих «Воспоминаниях» описывает, как он в 1808 году попал в 52-й полк в возрасте шестнадцати лет: «Я, вместе с другими свежеиспеченными офицерами, был направлен к адъютанту полка для отработки строевой подготовки. Оказалось, что в полку было заведено правило — все молодые офицеры должны были в течение шести месяцев заниматься строевой подготовкой в общем строю с солдатами, прежде чем им позволялось исполнять свои обязанности в качестве офицеров. Эта подготовка продолжалась пять часов каждый день, не считая утренних и вечерних построений…»

Помимо строевых занятий вместе с рядовыми, офицерам было рекомендовано изучать своих людей с целью оптимального применения тех или иных их склонностей и способностей. Поощрялись также спортивные занятия во время отдыха, большое место уделялось подготовке в полевых условиях, приближенных к боевым. Что касается преступлений в воинской среде, то упор делался на их предупреждение, а не на наказание; гораздо чаще применялись меры поощрения за хорошую службу — денежные вознаграждения, медали, почетные нашивки и повышение в звании, — чем телесные наказания. «52-й полк в настоящее время, вне всякого сомнения, является во всех отношениях самой лучшей частью во всей армии. Плетка-девятихвостка никогда не используется, и тем не менее дисциплина в нем поддерживается на самом высоком уровне».

Далеко не последнюю роль играло то, что солдат этого полка учили навыкам бытового обихода: умению шить, готовить и обходиться подручными средствами, если бы они оказались заброшенными на вражескую территорию. Основы боевой подготовки этого полка вошли в базовый курс обучения подразделений коммандос во Второй мировой войне, и современные приверженцы методов сэра Джона ничуть не удивляются тому, что его идеи возродились спустя 130 лет.

Мур пал на поле боя под Коруньей — похоронен «объятый ночным мраком», но части, которые он выучил, и система боевой подготовки, внедренная им, продолжали жить в легкопехотной бригаде, а позднее распространились на всю легкопехотную дивизию. В условиях суровой, но разумной дисциплины, установленной горячим Черным Бобом Кроуфордом, она превратилась в оплот всей испанской армии. Первые в атаке, последние в отступлении, ее солдаты стали знамениты своим умением сражаться при всех обстоятельствах; своей способностью выживать в самых трудных и негостеприимных местностях; своей блестящей дисциплиной на маршах, которая позволила им прибыть, уже изрядно усталыми, на поле сражения при Талавере, преодолев более 115 километров за двадцать шесть часов. (Хотя этот бросок был осуществлен в самый разгар жары испанского лета, а каждый солдат нес на себе от пятидесяти до шестидесяти фунтов снаряжения, лишь одиннадцать человек не смогли добраться до пункта назначения.) Ничуть не хуже были они подготовлены и в качестве стрелков прикрытия. При Фуэнте-де-Оноро их стойкость, предотвратившая отход всего строя, заслужила общее восхищение, их атака в прорыв при Сьюдад-Родриго, где сам Кроуфорд пал на поле брани, покрыла их заслуженной славой, и даже в кровавой битве при Бадайозе дивизия потеряла только треть убитыми и ранеными.