Дмитрий Лысков - Сумерки Российской империи

Еще раньше начал свою игру российский социал-демократ, меньшевик

Александр Парвус (Гельфанд). В 1915 году он представил германскому руководству «План русской революции» - программу подрывной деятельности, которую планировалось осуществить силами социал-демократов в России на немецкие деньги. Сегодня этот документ принято считать чуть ли не главным доказательством сотрудничества большевиков с немецким Генштабом. «При чтении документа нетрудно заметить, что Ленин в 1917 году действовал именно в соответствии с этим планом», - пишут современные публицисты (очевидно, не слишком знакомые с его текстом, немало внимания в котором уделено, например, рассуждениям о необходимости агитации в Северной Америке).

Но нужно все же заметить, что меморандум Парвуса был одним из многих подобных документов, гулявших в то время в печати. И основные претензии в финансировании со стороны Германии предъявлялись вовсе не социал-демократам, и не самой малочисленной их части – партии большевиков. В развале России на германские деньги обвиняли, в первую очередь, российское правительство. Об этом говорил в своей знаменитой речи в Госдуме (рефреном в которой звучало «Что это – глупость или измена?») 1 ноября 1916 года лидер кадетов П.Милюков:

«Во французской желтой книге был опубликован германский документ, в котором преподавались правила, как дезорганизовать неприятельскую страну, как создать в ней брожение и беспорядки. Господа, если бы наше правительство хотело намеренно поставить перед собой эту задачу, или если бы германцы захотели употребить на это свои средства, средства влияния или средства подкупа, то ничего лучшего они не могли сделать, как поступать так, как поступало русское правительство» [170].

Бессмысленно отрицать тот факт, что Германия предпринимала определенные усилия для дестабилизации ситуации в России. Так, немецкая пресса с радостью реагировала на волну шпиономании у противника, последовательно допуская в своих публикациях "утечки" компромата на высших сановников империи. И пожинала вполне очевидные плоды своих усилий. Интересно в этой связи, что обвинительный пафос речи только что вернувшегося из Швейцарии П.Милюкова построен как раз на публикациях немецкой прессы, хотя, казалось бы, для него - опытного политика - этот источник должен быть более, чем сомнительным.

«У меня в руках, - говорил Милюков, - номер «Берлинер Тагеблатт» от 16 октября 1916 г. и в нем статья под заглавием: «Мануйлов, Распутин. Штюрмер»... Так немецкий автор имеет наивность думать, что Штюрмер арестовал Манасевича-Мануйлова, своего личного секретаря…

Вы можете спросить: кто такой Манасевич-Мануйлов? … Несколько лет тому назад Манасевич-Мануйлов попробовал было исполнить поручение германского посла Пурталеса, назначившего крупную сумму, говорят около 800 000 руб., на подкуп «Нового Времени»…

Почему этот господин был арестован? Это давно известно и я не скажу ничего нового, если вам повторю, то, что вы знаете. Он был арестован да то, что взял взятку. А почему он был отпущен? Это, господа, также не секрет. Он заявил следователю, что поделился взяткою с председателем совета министров» [171].

"Манасевич, Распутин, Штюрмер, - продолжает Милюков. - В статье называются еще два имени - князя Андронникова и митрополита Питирима, как участников назначения Штюрмера вместе с Распутиным… Это та придворная партия, победою которой, по словам "Нейе Фрейе Прессе", было назначение Штюрмера: "Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы" [172].

Очевидно, что список "изменников" растет в геометрической прогрессии. И действительно, под подозрение попадает уже сам Милюков, оглашающий на заседании Думы пропаганду германской печати (речь "Глупость или измена" принято считать отправной точкой событий, приведших к Февральской революции).

Еще один характерный случай: После Февральской революции 1917 года управляющий делами Временного правительства В.Набоков пишет: «В какой мере германская рука активно участвовала в нашей революции, - это вопрос, который никогда, надо думать, не получит полного исчерпывающего ответа. По этому поводу я припоминаю один очень резкий эпизод, произошедший недели через две, в одном из заседаний Временного правительства. Говорил Милюков, и не помню, по какому поводу, заметил, что ни для кого не тайна, что германские деньги сыграли свою роль в числе факторов, содействовавших перевороту. Оговариваюсь, что не помню точных его слов, но мысль была именно такова и выражена она была достаточно категорично» [173].