Алексей Маслов - Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы

До сих пор китайское понятие «культура» (вэньхуа) дословно переводится как «внесение изменений в узор мира» или «приукрашение». Даосам же это казалось нарушением естественности мира.

В Бошу А и Б нет фразы (1)

Бошу А фраза 2:

Отвергни звуки (шэн)[пустых словословий], устрани мудрость.

В Бошу во всех случаях иероглиф чжи(мудрость, мудрствование) заменен на чжи(знание).

В озвращение в состояние новорождённого, а затем самопорождение в виде нового, «истинного», человека берёт свои истоки в ранних ритуалах инициации как качественном перерождении человека. Примечательно, что иероглифы «замутнённость» (дунь) и «погружённость во тьму» (хунь) образуют имя Хуньдуня — одного из персонажей даосской традиции, персонифицированного создателя мира. Его сущность — пустота, отсутствие постоянной формы (он изображался в виде то человека, то собакообразного существа и т. п.). По существу, «хуньдунь» — лишь ритмизированный набор звуков, не связанных ни с формой, ни с содержанием. Все черты архаического Хуньдуня, символизировавшего изначальный Хаос, перешли и на понятие Дао.

Отрывок (5-22), носящий явный поэтический характер и полный образов древней мифо-поэтики, не только несколько выбивается из общего контекста параграфа, но контрастирует и с языком всего текста. В нём виден ярко выраженный личностный характер, мощная экспрессия, и это позволило некоторым исследователям [228, 50] предположить, что этот фрагмент нелаоистского характера, возможно, пришёл из фольклорных песен. Непосредственно в текст трактата он, вероятно, вошёл из аграфы и включён сюда, поскольку точно передаёт идеал безыскусного мудреца, отстранённого от этого мира.

В Бошу между (4) и (5) стоит:

Простые люди умеют различать.

Лишь я один не вижу разницы.

«Семя» (цзин s») (5, 7) понимается не только как исток или протоначало всех вещей, обладающее силой истинности, но и как некое вещество, осеменяющее мир Благодатью. С этим связано и нехарактерное именование Дао «отцом мириад созданий», так как семя связано с мужским началом ян. В других же местах Дао — это исключительно женское порождающее начало (§ 2, 6).

Бошу (7):

С наших дней до древности…

Перестановка слов в этой фразе не случайна — у Ван Би стоит: «С древности и до сегодняшних дней». В мавандуйском варианте, равно как и в школе Хуан-Лао, даосизм понимался как современное учение, призванное осмыслить дела древности.

Бошу (9):

Откуда я знаю, что начало вещей таково?

Параграф показывает, что ещё до создания трактата существовали речения древних мудрецов, по своему содержанию схожие с ранней даосской мыслью.

В строке (8) использован иероглиф «ши», который здесь переведён как «принцип». В древности под «ши» понимали бирки для гадания, раскладывая которые, предсказывали судьбу. Таким образом предполагалось символическое единство простой деревянной или костяной бирки и глубины космической судьбы. Таким образом, можно сказать, что «Мудрец объемлет Единое, используя его в качестве инструмента для предсказаний судьбы Поднебесной».

Первый пассаж (1–6), очевидно, представляет собой набор фольклорных высказываний, вероятно, внесённых в качестве примеров мистической диалектики в даосскую аграфу. Сами эти фразы приписывались древним мудрецам (15). Остальная часть текста — лаоистский комментарий на эти высказывания, начинающийся с вводной фразы (7–8) и построенный по парному принципу: фраза (9) соотносится с фразой (1), фраза (10) — с фразой (2) и т. д.

Бошу А (2):

Сгибаемся — и обретаем стабильность.

Бошу Б и Фу И (2):

Сгибаемся — и обретаем правоту (чжэн).

Бошу (8):

делая его самцом Поднебесной.

Истинный человек живёт в отсутствии вербальной активности (1), что позволяет такому человеку, не проявляя себя, продлить свою жизнь (3–4). Это называлось искусством «самосбережения», переросшего позже в сложную систему психопрактики. На вечность обречено лишь то, что создано «безымянным» началом — Дао, которое не проявляет себя даже в словах, что и подчёркивает первая фраза параграфа. Единственный путь человека к бессмертию своих мыслей и свершений — это следование Дао, которое «делегирует» ему свою вечность. В этот момент пропадает граница между человеком, следующим Дао, и самим Дао — они обретают полное единство. Лао-цзы повторяет фразу из § 17.