Алексей Маслов - Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы

Здесь же есть и другой подтекст: речь идет о том, что все, что изложено в трактате дальше, является лишь внешним и порою обманчивым выражением сокрытого смысла. «Путь, что путем может стать, есть Путь непостоянный».

«Путь-Дао может явиться Путем-Дао и [в тоже время] не будет Путем постоянным».

«Лишь тот Путь, что [воистину] может Путем стать, не есть Путь постоянства».

Понятие «имени» (мин) (2) является внешним обозначением мирских сущностей, т. е. всего того, что можно осмыслить и чему можно дать название. Однако существует и некое «истинное имя», которое не может быть произнесено, ибо, явившись в мир, оно тотчас утратит свою священную сущность.

Дао стоит вне слов или каких-либо «имён» (мин) и названий (2), и потому описать его нельзя. Здесь речь идёт о «двух» Дао: постоянном Дао, которое не может быть выражено словами, и Дао, выраженном с помощью слов. Они абсолютно тождественны и различаются лишь в «имени».

У даосских мистиков складывается особое осмысление понятия «Матери» (му) (4). Это не просто порождающее лоно, предшествующее всему, но наоборот, — завершение внутриутробного развития, момент предреализации и перехода из небытия в бытие. Не случайно Ван Би понимает под «матерью» именно то, что «было в конце» (1–4). К тому же понятие «Матерь» противопоставляется понятию «начало, исток» (ши) — того, что было прежде всего. Иероглиф «шоу» (идти перед чем-то, предшествовать) входит составной графемой в иероглиф «дао» (путь), и тем самым Ван Би, следуя за полунамёком автора «Дао дэ цзина», ставит понятие «матерь» в качестве синонима предела, считает его границей между отсутствием и наличием. Постигнуть можно лишь «матерь» вещей, то есть то, что соотносится с вещным миром, моментом рождения мира бытия, в то время как то, что лежит перед «матерью», не откроется стоящему вне внутренней традиции человеку и тем более не будет им понято. «Матерь» отнюдь не синоним Дао, а лишь одна из его функций как всепорождающего начала (§ 25, 52).

Бошу Б (1):

Дао, выраженное словами, не есть долговечное (хэн) Дао.

Китайская традиция обобщала весь существующий мир под названием Поднебесная (Тянься) (1), имея при этом в виду не только Китай, но и всю остальную область ойкумены. Поэтому в тексте «Дао дэ цзина» речь идет именно о «правителе Поднебесной» — об универсальном и всеобщем правителе. По традиционным представлениям Небо понималось как круг, земля — как квадрат. Ойкуменой считалась та часть земного квадрата, на которую проецировался небесный круг, все углы, оказавшиеся вне этой проекции, считались «землями варваров» [72, 22]. Символика «квадрата, что не имеет углов», т. е. Неба, которое покрывает всю землю, встречается в § 41.

Противоположности не только порождают друг друга, но возникают одновременно, что именуется в даосизме «парным рождением». Здесь как символ выступает круг или кольцо — предмет, где «до» и «после» следуют друг за другом, по сути, представляя собой единое (10).

Во фразе (9) имеется в виду, что звуки музыкальных инструментов и голоса людей вступают в созвучие. Речь идёт прежде всего о взаимоотклике, взаимовыверенности звука человека и звука Неба. В этом — не только резонанс природы, но взаимосглаживание крайностей. Например, в «Люйши чуньцю. Ши инь бянь» («Вёсны и осени господина Люя. О совпадении звуков») мы читаем: «Звуки также могут совпадать. Величайшее стремиться к душевному разладу, а предельно малое стремится к обиде. Наичистейшее стремится к гибели, а очень загрязнённое стремится к низкому» [40, 44].

Бошу (10):

«До» и «после» следуют друг за другом, становясь извечными (хэн) (или: «и так — извечно»).

Бошу (11):

Поэтому мудрец пребывает (цзю) в недеянии.

Ван Би (12–13):

Мириады созданий возникают из этого, а он не волит (сы) ими.

В данном случае приведён вариант Бошу.

Во фразе «не цени мудрецов» (1) или не «превозноси мудрецов» (бу шан сян) ряд исследователей видит полемику со школой моистов и с самим Мо-цзы, которые на первый план выдвигали идеал мудреца (сян) [126, 141]. Поскольку Мо-цзы жил позже Лао-цзы, то из этого делался вывод, что «Дао дэ цзин» написан в эпоху жизни Мо— цзы, т. е. в IV в. до н. э., а никак не в V в. до н. э. Аргументация здесь не очень сильна, поскольку, во-первых, термин «мудрец» (сян) часто встречается в китайской литературе безотносительно какой-либо школы. Во вторых, например, в «Беседах и суждениях» («Лунь юй») Конфуция, созданных в V в. до н. э., в главе «Цзы лу» встречается похожее выражение «превозносить мудрецов» (цзю сян), и это свидетельствует о том, что подобное вошло в лексикон задолго до того, как Мо-цзы разработал свою концепцию мудреца [159, т. 1, 77].