Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

В то же время перечень имен арестантов не внушал опасения добропорядочным гражданам. «Надо заметить, что все арестованные личности известны за отъявленных взяточников и что все те, которые громче других кричат против их ареста, — одного с ними поля ягода. Это зловредное отродье вовсе не скрывает своего бешенства и явно выражает его в публичных местах. Пусть себе кричат, это даст возможность лучше отметить их», — отмечал М. Я. фон Фок, акцентируя внимание на поддержке правительственных мер большинством и именовании их мздоимцами [281] Там же. .

Не зная деталей совершенных проступков, общество щедро конструировало последствия резонансных событий. 8 сентября 1826 г. М. Я. фон Фок вновь писал А. Х. Бенкендорфу: «Дело Спасского причинит, говорят, много неприятностей Министерству юстиции; следствие по этому делу поручено лицам, которые пойдут прямою дорогой и, вероятно, сделают новые важные открытия в судебном мире. Дельцы этого министерства не могут скрыть своего беспокойства: они сильно боятся, чтобы не были выведены на чистую воду все тайные происки коалиции. В среде бюрократии — общая тревога; пора и ей испытать на себе, что всему существуют пределы, и что, наконец, надо отдавать отчет, а это — вещь очень затруднительная для многих!» [282] Там же. № 11. С. 525.

В последующие дни М. Я. фон Фок неоднократно обращался к резонансному делу, докладывая шефу жандармов различные мнения столичного мира. С одной стороны, звучал бесспорный тезис о том, что «обуздать лихоимство и воровство — дело столь же справедливое, как благоразумное и необходимое; кто не преступен сам и не слеп, тот должен согласиться с этим», с другой — опасения, что «чем строже будут наказывать […] тем больше будет людей оскорбленных и, следовательно, затронутых личных интересов» [283] Там же. С. 526 (9 сентября 1826 г.). Почти через две недели: «Некоторые говорят, что придется слишком много наказывать, и что самая многочисленность виновных будет причиной их безнаказанности. Вздор! Говорят другие: тот, кто творил зло, должен быть выведен на чистую воду и заклеймен позором. Для подобных людей не должно быть никакого снисхождения, так как и они не оказывали его для общего блага» [284] Там же. С. 553. (22 сентября 1826 г.).

Общественные настроения были не только реалистичны в оценке ситуации, сложившейся в чиновном мире, но даже конструктивны в способах ее разрешения. М. Я. фон Фок писал о столичных разговорах: «Виновные будут постоянно повторять один и тот же припев: „Дайте нам обеспеченное положение, соответствующее той службе, какую от нас требуют, и тогда удвойте строгость во всем, что касается точности исполнения наших обязанностей“. В то же время всеми понималось, что средств для повышения окладов в государственной росписи нет, поэтому выдвигались идеи, как найти средства (обложить 10 %-м сбором пенсии свыше 1000 руб., увеличить судебные пошлины, взыскивать налог с отдельных видов земельных пожалований и др.)» [285] Там же. С. 526. .

Глобальность общественного зла не позволяла верить в скорое его искоренение. М. Я. фон Фок пересказывал наблюдение столичного общества о коррупции в чиновной среде снизу доверху: «Возможно ли требовать, чтобы какой-нибудь чиновник, избалованный роскошью и образом жизни нашего времени, устоял бы против соблазна и разыгрывал бы, весьма некстати, роль Катона, тогда как начальники его подают ему пример и загребают обеими руками?» Взяточники хоть и «всеми презираемы, […] но они сильны своими денежными средствами и своими связями» [286] Там же. С. 559. .

Неизвестность, отсутствие какой-либо информации о ходе следствия над лихоимцами порождали пугающие взяточников слухи. М. Я. фон Фок писал: «Зная дурной характер Спасского, многие находятся теперь в смертельной тревоге, […] так как заранее предвидят, что Спасский не задумается компрометировать своих сообщников или тех, кто также вкусил от запретного плода» [287] Там же. С. 536. . Через несколько дней фиксировался новый слух: «Уверяют, что Спасский указал на многих значительных лиц, как на действовавших заодно с ним или занимавшихся доходным, но бесчестным ремеслом вымогательства». Страх перед разоблачением, возможным доносом о ранее совершенном преступлении рисовал мрачные картины: «Говорят, что подсудимые и сообщники их громко ропщут и заявляют, что доносы до такой степени размножаются, что под конец придется допрашивать стены». В то время, когда одни роптали на то, что «не следует прибегать к окольным путям для разоблачения их происков», другие шутили, что «нет ничего проще, как одним чортом погнать другого»; что «широкая сеть закинута на всех сторонников бюрократии. Кажется только […] что сеть эта не Евангельская и что все, попавшее в нее, будет выброшено» [288] Там же. С. 540. .