Сергей Капков: Рина Зеленая

* * *

Жизнь была бешеная, наполненная работой. Спать Рина Зеленая считала преступлением. Утром и днем - репетиции, вечером - спектакли, ночью - клуб, встречи, споры, чтения.

В 1923 году Рина Зеленая перебралась в Ленинград, в театр "Балаганчик". В северной столице - цвет интеллигенции. Брянцев организует первый детский театр, впоследствии знаменитый ТЮЗ, где начинали Николай Черкасов и Борис Чирков. Композитор Глазунов добывает у Луначарского паек для пятнадцатилетнего Дмитрия Шостаковича, который работает тапером в кинотеатре "Селект". Рина обедает у начинающей писательницы Милочки Давидович, а ужинает у Зощенко или Слонимского. Репетирует у Козинцева и Трауберга в спектакле "Внешторг на Эйфелевой башне".

Затем - снова Москва, открытие Театра сатиры. Рину Зеленую пригласили на работу впервые, до этого она всегда появлялась сама: "Здравствуйте, я приехала к вам работать!"

Театр сатиры 1924 года - это театр обозрений, сатирический, талантливо придуманный, с труппой великолепных комиков. Когда же в репертуаре стали появляться спектакли драматические, Зеленая покинула этот театр. Ей были близки "малые формы" - репризы, скетчи, миниатюры.

Потом был легендарный Мюзик-холл, где блистали Валентина Токарская и Мария Миронова, Борис Тенин и Сергей Мартинсон. Потом - Театр миниатюр. И всегда - эстрада, гастроли, "капустники" в ЦДРИ и Доме печати. Актриса постоянно искала те формы, в которых с наибольшей полнотой выразилась бы её индивидуальность. На многих сценах она переиграла массу уморительных скетчей, ставила сама, конферировала. Очень любила петь и однажды подготовила номер "Чарльстушки", где соединила народную частушку с чарльстоном. Во время исполнения куплетов она скидывала сарафан и оказывалась в костюме герл, демонстрируя "стиль рюсс на изысканный вкюсс".

А однажды, чтобы не сорвался один из концертов, Рину Зеленую попросили заполнить паузу, и она детским голосом, с запинаниями и придыханиями, протараторила "Мойдодыра". Успех был оглушительный. С тех пор актриса много лет выступала на эстраде в жанре "Взрослым о детях", достигнув в нем небывалых высот.

* * *

Большую часть военных лет Рина Зеленая провела на фронте. А осенью 1945 года она побывала в Берлине и даже расписалась на рейхстаге: "Мне удалось втиснуться между фамилиями бойца-пехотинца и матроса на одной из колонн".

Она сама добилась приказа командировать ее в действующую армию, для чего несколько дней буквально "штурмовала" политуправление. Вместе с Риной Васильевной в состав бригады вошел еще один великий артист эстрады Аркадий Райкин.

Сосчитать количество концертов, в которых она приняла участие, было бы делом непростым. Да никто и не вел этих подсчетов. На фронте актеры каждый день держали суровый экзамен в совершенно необычной обстановке. Все было непохоже на то, к чему они привыкли: быт, питание, ночлег, о котором никто не мог заранее сказать, где он будет и в каких условиях. Может, высоко в горах, в одинокой хате, на широких лавках и столах. Или в роскошном отеле, на огромной лаковой кровати модерн, где вчера еще ночевали немецкие офицеры. Или в штабе на полу, на соломе с блохами. Или в монастыре XVI века, где монахиня в огромном крахмальном чепце и гофрированном воротнике, гремя ключами, приносит белое полотняное белье. Или в палатке медсанбата на пока свободных носилках, которые могут посреди ночи понадобиться для раненых, так как бой гремит в четырех километрах...

"На мою долю выпало счастье - слышать смех, громкий, беззаботный, такой необычный в этой обстановке, - писала Рина Васильевна. - Наивные, светлые строчки детских стихов Михалкова, Маршака несли с собою тепло, воспоминания о семье, и, может быть, каждый в эту минуту думал о своем ребенке, за нарушенное детство которого он мстит здесь врагу".

В свою очередь, военный корреспондент Сергей Михалков в одной из заметок написал, что на передовой услышал горестный разговор солдат о том, как "чертовы фрицы вдребезги разбили Рину Зеленую". Оказалось, что во время очередного воздушного налета были разбиты пластинки.

В Москве тоже было неспокойно. Фашисты каждый вечер устраивали налеты на город, и на крыше дома, где жила Рина Зеленая, появилась зенитная батарея. Немцы, естественно, старались попасть именно туда.

Что любопытно, в этом доме бомбоубежища не было, зато жили актеры МХАТа, Большого театра, Театра Немировича-Данченко. Когда завывала сирена, многие спускались вниз, в квартиру управдома Пайкиса, считая почему-то, что там безопаснее. Единственным человеком, который никогда не выходил из своей квартиры, был Владимир Иванович Немирович-Данченко.