Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства

Летописец, видимо, был совершенно прав, когда относил установление данничества между Киевом и Новгородом ко временам Олега и Игоря {103} . Падение владычества хазарской державы, таявшей под ударами кочевников, открывало широкие перспективы новых отношений между Киевом и другими восточнославянскими землями, или, точнее, между «Русской землей» и другими центрами восточнославянского мира.

Нет сомнения, что три главных города «Русской земли» — Киев, Чернигов и Переяславль — вырастали в X–XI вв. в значении политически господствующих центров, сильных своею феодальной знатью, богатой не только земельными владениями, но и «данями», поборами с населения славянских племен. Сопоставление данных «De administrando imperio» Константина Багрянородного с показаниями договоров Руси с греками приводит к предположению, что Чернигов и Переяславль в лице своей знати принимали участие в дележе поборов, производившихся в форме «полюдья» из Киева с племен, обитавших за пределами «Русской земли» или на ее окраинах: князья выходят из Киева «со всеми россами», как перевел Константин Багрянородный выражение «со всею Русскою землею», что было показано еще Гедеоновым, сопоставившим греческий текст с летописным. Главными центрами «Русской земли» были Киев, Чернигов и Переяславль. Весной, когда полюдье было собрано, по Константину Багрянородному, покупались однодеревки и отправлялись в Константинополь. Из договоров Руси с греками знаем, что приезжавшие в Константинополь брали «месячное», что «месячное» это распределялось между Киевом, Черниговом и Переяславлем. Право на участие не только Киева, но и Чернигова и Переяславля в эксплоатации далеких земель вытекало из представления о «Русской земле» как политического целого и о трех главных центрах «Русской земли» — Киеве, Чернигове и Переяславле: к кривичам и «другим славянам» ходили в полюдье «со своими князьями» «все россы», т. е. «вся земля Русская». Много позже, мотивируя свои прерогативы в Новгороде, великий князь киевский Мстислав Владимирович в грамоте Юрьеву монастырю (1130 г.) выступает как князь, держащий «Роусьскоу землю въ свое княжение». С выделением трех княжений из состава древней «Русской земли» представление об общем сюзеренитете выразилось не только в деятельности триумвирата, деятельности трех князей — Киевского, Черниговского и Переяславского, совместно распоряжавшихся судьбами других княжений. Оно выразилось также в том, что с выделением трех княжеств-«областей» — Киевского, Черниговского и Переяславского — черниговские и переяславские князья получили право на эксплоатацию ряда далеких земель, подвластных «Русской земле», земель северо-восточных, от Мурома до Белоозера, Смоленской земли, а в XI в. даже далекой Тмуторокани.

В статье «Тмуторокань в истории Восточной Европы X в.» {104} мы обратили внимание на то, что из договора Игоря с греками явствует: Игорем в Тмуторокани был посажен αρχων — князь или боярин, очевидно зависимый от «великого князя русского». В предприятиях Святослава наметилась задача распространения власти князей Поднепровья на территорию от берегов Меотиды до Днепра. Она была близка к осуществлению, когда сын Владимира князь Мстислав был посажен в Тмуторокань. В Поднепровье Мстиславу удалось утвердиться в Чернигове. Нашествие половцев, нахлынувших в южнорусские степи и Подонье, оторвало Тмуторокань от Поднепровья. Но на нее некоторое время продолжал распространяться сюзеренитет «Русской земли» и с выделением Черниговского княжества право на Тмуторокань получил Черниговский князь: Святослав держал в Тмуторокани своего сына Глеба.

Представление о правах всей «Русской земли» на Смоленск очень ярко выразилось в отношениях к Смоленску. В 1060 г. Смоленск был как бы поделен между Изяславом Киевским, Святославом Черниговским и Всеволодом Переяславским: «и раздѣлиша Ярославичи Смоленескь себѣ на три части», — сообщает Владимирский Полихрон (см. Тверск. сб., 6568 г.). С 1073 г. Смоленск переходит в руки Всеволода Переяславского, владевшего с 1076 г. также Черниговом. Всеволод посылает в Смоленск сына Мономаха. Но чрезвычайно любопытно, что Владимир Мономах какую-то часть дани отвозит отцу в Чернигов. Прямые указания на это находим в «Поучении» Владимира Мономаха: по приезде из Смоленска в Чернигов к отцу он передал «отцю 300 гривен золота». Это была дань в «Русскую землю» и притом, видимо, не только со Смоленской земли. Оказывается, что Мономах, основавший церковь Богородицы в Смоленске, получал дань и с Ростово-Суздальской земли, отошедшей его отцу Всеволоду, и десятину с этой дани отдавал церкви Богородицы; позже, как явствует из грамоты Ростислава Смоленского (1151 г.), суздальскую дань собирал уже Юрий Долгорукий: «суждали залѣсская дань, аже воротить Гюгри, а что будеть в ней, из того святѣи Богородицы десятина».