Сергей Карпущенко - Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

Едва "мотор" свернул на Миллионную, как бойцы охраны, опираясь локтями на крышу кабины, стали стрелять по Николаю, чей плащ с развевающимися полами мелькал всего в пятидесяти метрах впереди от них.

- Цельтесь точнее, ребята! - командовал бойцами начальник караула, плотный бородач Викентий Францевич Сингайло. - Тому, кто срубит этого, буханку хлеба обещаю!

И бойцы стреляли, то и дело клацая затворами винтовок, но вдруг мотор автомобиля зачихал прерывисто, и машина, проехав по инерции несколько метров, остановилась.

- Эй, что стряслось, Кузьмич?! - заорал Сингайло, перегибаясь с кузова автомобиля к окну шофера и барабаня сверху по кабине своим железным кулаком. - Упустим из-за тебя ту контру, так под трибунал пойдешь, попомни!

Но растерянный шофер, нажимая на педали, дергая рычаги, никак не мог заставить машину сняться с места, несмотря на то что Сингайло поносил его черной бранью. А между тем бойцы охраны всё стреляли через кабину в изрядно удалившегося от них велосипедиста. Радостное "ура" вдруг огласило узкую Миллионную, когда караульные увидели, что беглец после одного из выстрелов упал с велосипеда, но радость солдат оказалась преждевременной: уже не садясь на поврежденный пулей велосипед, человек в плаще бросился к подъезду одного из домов и скрылся в нем.

- Слезайте с кузова, слезайте, - подталкивал солдат Сингайло. - За ним, в подъезд! Теперь он не уйдет от нас! Ишь, стрекача какого задал! Сейчас поджарим ему зад! Будет знать, как по чекистам палить! Не поймаем его - всем нам крышка будет за товарища Урицкого! Вперед!

Между тем Николай, упавший с велосипеда потому, что одна из винтовочных пуль перебила раму, не видел никаких иных путей спасения, кроме открытого подъезда большого дома. Вбежав в парадное, он бросился наверх, хотя и плохо понимал, что даст ему эта лестница. Он плохо знал устройство этих огромных доходных домов, но сразу же заметил, что здесь имеется кабина лифта.

"Нет, лифт мне не нужен, - лихорадочно соображал Николай, - поднимусь по лестнице и постучусь в какую-нибудь квартиру. Не может быть, чтобы русские мне отказали в убежище". Когда взбежал на пятый этаж, услышал, как внизу забухали шаги.

"А вот и незапертая дверь! - обрадовался Николай, увидев пробивавшуюся на полутемную лестницу полосу красного света. - Зайду сюда".

Оказавшись через несколько секунд в освещенной электрической лампочкой прихожей, где на вешалке висели несколько пальто, он услышал в глубине квартиры чьи-то оживленные выпивкой голоса и треньканье гитары.

"Прежде всего нужно снять этот плащ и заменить его на какой-нибудь другой", - подумал Николай, осторожно притворяя за собой дверь. Но едва он стал расстегивать пуговицы на плаще, торопясь, разрывая петли непослушными пальцами, как раздались шаги и в прихожей появилась женщина лет тридцати, лицо которой было разгорячено застольем. Не замечая присутствия постороннего, она быстрым движением поправила у зеркала прическу, воротник кофточки и вдруг резко обернулась в сторону Николая.

- Господи, да кто же вы? Откуда вы здесь появились? - встревоженно, нервно спросила она.

- Простите, не могли бы вы позволить мне остаться в вашей квартире хотя бы в течение получаса, - зашептал Николай, прижимая правую руку к груди в просительном жесте. - Но если это невозможно, то, по крайней мере, одолжите мне это... пальто взамен моего плаща.

Теперь уже женщина смотрела на Николая не с удивлением, а с негодованием.

- А, так вот вы кто! - гневно двинулись её губы. - Вы обыкновенный воришка, квартирный воришка, который ходит по лестницам и смотрит, где что плохо положено! Сейчас же убирайтесь вон, а то я позову друзей и вас отправят куда следует!

Если бы эту фразу произнесла не женщина, тем более не интеллигентная, судя по виду, то он, желая спасти себя во что бы то ни стало, отказался бы подчиниться. Но сейчас оставалось лишь покорно склонить свою голову и сказать:

- Простите, сударыня, я вынужден вам подчиниться и покидаю вашу квартиру, хотя это, возможно, будет стоить мне жизни. Уверяю вас, я - не вор. И... всего доброго...

Потом, быстро приподняв полу плаща, вытащил из галифе браунинг и отодвинул щеколду.

До него донеслись тихие голоса и осторожные шаги поднимавшихся по лестнице солдат караула. Стремительно подойдя к ограждению, Николай дважды выстрелил сквозь прутья, целясь в барашковые шапки бойцов. Выстрелы, усиленные лестничным эхом, прозвучали так неожиданно, что солдаты буквально скатились вниз на три марша, не успев ответить ни единым выстрелом, а он пустил им вдогонку ещё три пули.