Раймонд Картье - Тайны войны

Особенно велика была его ненависть к Сухопутной армии, в которой он находил наибольшее выражение старого прусского духа. «У меня, – говорил он по словам Иодля, – национал-социалистическая авиация, христианский флот и реакционная армия». В устах Гитлера «реакционный» было бранным словом, почти равносильным тупому, полускотскому. Поэтому он обращался с авиаторами дружески, с моряками снисходительно, а с армейскими генералами – как с собаками.

Но при этом надо признать, что Гитлер действительно далеко превышал этих профессиональных военных в их области.

Это для нас неожиданность, поразительный сюрприз. Но доказательства налицо. Свидетельские показания, документы и прения в Нюрнберге обнаруживают обширные познания и поразительные способности Гитлера в военном деле. Они совершенно бесспорно устанавливают, что он был одновременно создателем и подлинным руководителем новой германской армии. И притом он один! Напрасно искали бы мы подле него советника, наставника, скрытого гения. Мы найдем лишь помощников, да иногда противников. Кайтель и Иодль вместе взятые были для него тем же, чем Бертье был для Наполеона. Остальные – Браухич, Рунштедт, Роммель, Гудериан – могут быть поставлены рядом с такими фигурами, как Ожеро и Мюрат, но далеко ниже, чем Даву или Массена. И я глубоко убежден что в историю этот мрачный человек войдет более всего как полководец, и что будущие слушатели военных академий (если такие будут в эпоху атомной энергии) будут изучать его кампании так же, как они изучали походы Густава Адольфа и Фридриха II.

«Фюрер – говорит Геринг, – лично оказал глубокое влияние на перевооружение армии. Он обладал обширными военными познаниями. Его интерес был всегда направлен к морским силам и к артиллерии. Очень часто он сам определял количество и тип орудий, пулеметов и т.д., подлежавших изготовлению. Главным его делом была армия, авиацией он начал интересоваться с 1944 года. Вначале он не проявлял большого интереса к танкам, но он быстро оценил их значение и это благодаря ему германская армия завела тяжелые танки. Он настоял на них вопреки мнению Главного Штаба Армии, который их не хотел. Он построил все кампании в Польше и во Франции на использовании танковых дивизий».

«Его манера командования была следующей: он давал общие директивы получал соображения отдельных главнокомандующих, согласовывал их и составлял один общий план, который он комментировал перед главными начальниками. Он советовался и собирал мнения, но я должен признать, что все главные стратегические идеи принадлежали лично ему. Он обладал большим дарованием в области стратегии».

То же самое подтверждает и Кайтель:

«Фюрер, – говорит он, – не получил никакого военного образования, но у него была гениальная интуиция. Он создал сам себя, он в одиночестве изучал тактику и стратегию. Мы, генералы, чувствовали себя перед ним не как учителя, но как ученики».

«Все офицеры, знавшие его, могут подтвердить, что он был настолько осведомлен об организации, вооружении, снабжении и командовании всех армий и. – что еще более изумительно – всех флотов, что было абсолютно невозможно поймать его на ошибке, хотя бы в одном пункте. В течении тех лет, что я провел подле него в его ставке, я мог констатировать, что он посвящал свои ночи изучению таких военных авторитетов, как Клаузевиц, Мольтке, Шлиффен. Там черпал он те познания и идеи, которые повергали нас в остолбенение».

Единственным диссонансом является показание Браухича. «Гитлер, – говорит он, – считал себя великим военным гением, но он ошибался». Но Браухич лично вынес так много грубости и несправедливости от Гитлера, что его суждение является, быть может, не вполне объективным. Наоборот, Иодль, начальник Главного Штаба, хорошо знакомый с военной историей, признает, что он был восхищен гениальной простотой и смелостью стратегических идей Гитлера.

Мы стоим перед фактом необыкновенной природной одаренности, исключительного призвания. Оно вполне отвечает характеру личности. Этот человек, который с того момента, когда он осознал самого себя, жил только для власти, для господства, естественно искал в военном деле выхода для своих инстинктов и средства для осуществления своих целей. Первым его чтением была история франко-прусской войны 1870 года, – старая связка иллюстрированных выпусков, которую он нашел в шкафу отцовского дома. Он зачитывался ею до потери сознания. Он говорил сам о себе: «Я всегда был солдатом. Мою карьеру можно понять только с этой точки зрения». И дальше: «Самым тяжелым решением в моей жизни было то, которое я принял в 1919 году, – это бросить армию и стать политиком».