Дуглас Рид: Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе

Штрассер же не прекращал борьбы с 1914 года.

Я бы назвал его типичным немцем — но не в том смысле, в каком это слово сегодня используют в Британии люди, которые не знают Германии и в сознании которых просто живет некий образ вульгарного и напыщенного толстяка. Словосочетание «типичный англичанин», используемое такими же людьми, но в Германии, также имеет нелестный оттенок. Англичане поистине изумились бы, если б узнали, что рядовой немец находит в их внешности что-то от Raubtier {5} 5 Raubtier — хищник (нем.). — Примеч. пер . , нечто плотоядное.

Я очень долго прожил в Германии и полагаю, что обычный немец — это необъяснимая смесь хорошего и плохого, стойкости, энергичности, трудолюбия, юмора, таланта, с одной стороны, и грубости, зависти и бесчувственности — с другой. Однако, как ни странно, немцы обладают замечательным чувством юмора, и я частенько думал о том, что моим соотечественникам, у которого его слишком мало, стоит у них поучиться {6} 6 Описывая самое начало войны в своих Daily Sketch, леди Оксфорд приводит замечательный пример британского юмора, показав разницу между теми счастливыми британцами, у которых оно есть, и теми, кто его лишен. В один прекрасный день, пишет она, ей посчастливилось сидеть рядом с Иоахимом фон Риббентропом на одном из званых обедов. И вдруг она, ничтоже сумняшеся — страшно даже представить такую непосредственность! — сказала ему: «Я нашла у немецкого народа один недостаток: у него никогда не было чувства юмора». Ни Гете, ни Вагнер, добавила она, не обладали им; единственный немецкий писатель, известный своим юмором, так и тот был еврей — Гейне. На что Риббентроп заметил, что они с Гитлером частенько просто катаются со смеху, причем в прямом смысле этого слова. «Если бы он не сказал это серьезно, — подчеркнула леди Оксфорд, — то я бы подумала, что он просто дурачит меня». Я сказала: «Вы и правда думаете, что это говорит о наличии чувства юмора? Скажу только, что, если бы кто из моих детей повел себя таким образом, я бы отправила его спать». — Примеч. авт . .

Разница между Штрассером и Гитлером, который не похож ни на одного человека и практически не похож на немца, достаточно хорошо показана Германом Раушнингом, некогда близким другом Гитлера, в его книге «Гитлер говорит» (на примере брата Отто, Грегора Штрассера):

«В Данциге да и на большей части Северной Германии Грегора Штрассера всегда уважали больше, чем Гитлера. Натура Гитлера была непонятна немцам севера. А тут — высокий, крупный Штрассер, чревоугодник и любитель выпить, чуть самолюбивый, практичный, с ясной головой, быстрый на действия, никакого пафоса и напыщенности, со здравой крестьянской логикой — это был человек, которого мы понимали. Я присутствовал на последнем митинге перед тем, как мы пришли к власти. Дело было осенью 1932-го в Веймаре. Весь митинг определял Грегор Штрассер. Гитлер просто потонул в море растерянности и обвинений. Положение партии было отчаянным. Штрассер хранил спокойствие; уверенно и методично он добился того, что панические настроения были задушены. И именно он вел тогда партию. Гитлер же просто отошел в сторону».

В принципе, данное описание справедливо и для Отто Штрассера, потому что два брата были очень похожи. И если бы не интриги и резня, перед которыми бледнеют все средневековые козни итальянских князей и гангстерские войны Чикаго, то именно Штрассеры, а не Гитлер могли стать руководителями Германии. И тогда Германия никогда не узнала бы приятной, но истеричной и псевдопатриотичной жалости к себе и не пережила бы того самолюбования, которые она увидела при Гитлере. Возможно, что тогда удалось бы избежать войны. Быть может, скоро придет время, и Отто Штрассер подхватит дело своего брата.

Отто был достаточно симпатичным юношей — это мы видим на его фотографиях времен призыва в армию. Сегодня это мужчина средних лет, почти лысый, полный той неутомимой энергией, что удивляет всех иностранцев и утомляет многих имеющих дело с немцами. Я не лентяй, но после долгих часов дискуссий, споров, изысканий, сравнений мне зачастую уже хотелось крикнуть «хорош!», между тем как Отто Штрассер, казалось, только принимался за дело. Мне нравится эта энергия, я даже восхищаюсь ею. Кстати, то же самое можно сказать и о самом главном сопернике Отто Штрассера — Германе Геринге. Все это продукт немецкого климата и немецкого образа жизни.

А теперь представим, что Отто Штрассер идет быстрым шагом по темным парижским улицам. Человек среднего роста, в меру грузный, в меру коренастый, тяжеловатое, немецкого покроя пальто, такого же немецкого вида шляпа. Вы вряд ли обратите на него внимание, но он может сделать так, что вы его заметите. В нашем мире, этом театре марионеток, невидимая рука Судьбы в последнее время мягко, но постоянно подергивает за нити, ведущие к этой фигуре, проверяя их на прочность.