Федор Крюков - Булавинский бунт. (1707–08 гг.). Этюд из истории отношений Петра Великого к Донским казакам

Отец и дед Петра Великого относились к казакам с ласкательством униженною лестью… Казаки были слишком нужны им к службе. Новыe Московские самодержцы, уже стеснялись поклониться серым рыцарям в зипунах, с мозолистыми руками. «Святитель» Филарет в просторной грамоте изобразил бедственное состояние Руси и замыслы против Москвы… Именем Бога убеждал казаков стать за царя…

И казаки служили преусердно. Их похваливали, поощряли жалованьем; «чтобы службою вашею и радением Московское Государство по прежнему распространялось и церкви Божии по прежнему в лепоту облекались». А между тем цари московские уже и в те времена лукавствовали и не брезговали вероломством по отношению к казакам. Царские послы, на предъявленные турецким султаном требования усмирить казаков, разорявших пограничные турецкие области, говорили:…

Самодержавие, сменившее татарское владычество, вскормленное в его недрах, но возложившее на русский народ новые оковы и запоры, не могло, разумеется, примириться с свободой и самостоятельностью какой-либо общины, класса, народности, если представлялась возможность задавить эту свободу. Потеря казацкой автономии была лишь вопросом времени. Особым политическим смыслом казаки не отличались. За вождями поднимавшими знамя восстаний, во имя облегчения, за народ за права и свободы шли они охотно лишь при удаче, но при неудаче позорно оставляли или выдавали их Московскому правительству.

Булавин не избег обычной участи казацких вождей. Борьба с царем-исполином была непосильным делом для одного казачества и с первых шагов обрекалось на неудачу. Исторический момент был против Булавина. Но тем трогательнее образ мятежного атамана, звавшего казаков стать за неприкосновенность прав и самостоятельность Старого Поля, другу за друга, брату за брата, сыну за отца, звавшего нагих, босых и голодных бороться за лучшую участь, не отдавать без боя себя в разоренье. Казаки поднялись на призыв… Бросили своего атамана. Он погиб. Его смута закончила последнюю страницу самобытной истории войска Донского.

В своих грамотах Московским Царям казаки и раньше иногда называли себя холопами великих государей. Теперь из фигурального смысла наименование это стало подлинным: они обратились в самых настоящих холопов.

Отошел в вечность великий государь, с безмерною жестокостью подавившего казацкую свободу. После его смерти и горькой прочей судьбой на престол самодержцев воcседал длинный ряд от ничтожеств иногда к самым подлинным проходимцам, ничтожествам… случайных людей И всем, им как помазанникам божиим, казаки преусердно служили и постепенно обратились в профессиональных солдат, ничего не стоивших правительству. Большую военную тяготу несли они и неуклонно шли к собственному разорению, свидетелями которого мы являемся.

Старые времена славной удали, широкой свободы, самостоятельности, громких подвигов старательно стирались из памяти казачества. Заменяли их выдуманными рассказами, казатчина, патриотического свойства, изображающую исконную казацкую преданность престолу самодержцев и неудержимое стремление биться за блеск самодержавия, так много благодетельствовавшего казакам.

Но на страницы истории героическое казацкое имя занесено не за эти холопские заслуги. Когда в лучшие времена своего существования, плоть от плоти русского народа, казачество поднимало боевое знамя против сытых, богатых, народных угнетателей, за чернь, за голодных, нагих, босых, обиженных, и если на этом знамени не торжественно и ярко были начертаны бессмертные слова: свобода, равенство и братство, — то в сознании простых серых, зипунных, рыцарей они жили прочно и постоянно. За них они умели и умирать.

Одним из таких блистательных рыцарей был донской атаман К. А. Булавин.

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???

???