Игорь Додонов - Истоки славянской письменности

1) Миссия солунских братьев в Моравию, несомненно, носила политический характер. Хотели того Константин и Мефодий или нет, но, по существу, миссия должна была обеспечить культурно-политическое влияние Византии в Моравии. В эпоху Средневековья важнейшим средством культурно-политического воздействия была религия, распространение того или иного религиозного учения. А история письма показывает, что распространение почти любой религии сопровождалось одновременным распространением связанной с этой религией системы письма. Так, западное христианство всегда вводилось у различных народов вместе с латинским письмом; мусульманство — вместе с арабским письмом; буддизм на Среднем Востоке — вместе с индийскими системами письма (брахми, деванагари и др.), а на Дальнем Востоке — вместе с китайской иероглификой; религия Зороастра — вместе с алфавитом Авесты. Даже такие менее значительные религиозные учения, как якобитство, манихейство и несторианство, тоже получали распространение одновременно с особыми, тесно связанными с ними системами письма. Поэтому вполне естественно, что, создавая славянский алфавит для миссии в Моравии, Константин стремился максимально приблизить его к письму восточно-христианской церкви, т. е. греческому уставу. Но в таком случае он должен был создать кириллицу, а не глаголицу. Если же учесть, что Константину, возможно, была известна протокириллическая письменность, которую использовали славяне, то создание им именно кириллицы становится ещё более вероятным (II, 31; 149–150).

2) Сейчас практически общепризнано, что вторая славянская азбука (независимо от того, была ли она кириллицей или глаголицей) была создана (или переработана) в период между 885 (886) годами и началом Х века. В 885 году умер Мефодий, а в 886 году из Моравии были изгнаны его ученики. И создали эту азбуку именно ученики Мефодия. Они могли сделать это либо в Болгарии, куда были изгнаны, либо в Моравии, т. к., по всей вероятности, кто-то из учеников тайно вернулся в Моравию для продолжения дела своего учителя. Но о культуре и письменности Болгарии конца IX — начала Х века (в отличие от Моравии того же времени) рассказывается в довольно большом количестве дошедших до нас летописных памятников. Важнейшие из них — «Сказание о письменах» черноризца Храбра и «Пространное житие Климента». Так вот, ни в одном из этих памятников не упоминается о создании в Болгарии того времени новой славянской азбуки. Странное молчание о столь значительном событии, если, конечно, оно имело место. Единственное свидетельство, которое можно трактовать в указанном ключе, содержится в кратком, так называемом «Охридском житии» Климента, где сказано, что Климент после приезда в Болгарию «изобрёл знаки других письмён, для большей ясности отличные от тех, которые изобрёл мудрый Кирилл» (II, 31; 140). Но, во-первых, «Краткое житие Климента» считается недостоверным памятником, т. к. содержит очень много исторических ошибок и неточностей («Пространное житие Климента» гораздо более достоверно), а, во-вторых, это свидетельство вполне можно трактовать как указание на создание новых букв для азбуки Константина. Что же касается Моравии, то болгарские книжники могли и не знать об изобретении в этой стране ещё одной славянской азбуки, т. к. дело славянской письменности там едва теплилось. Но создать в Моравии кириллицу в эти годы было просто невозможно из-за её графической близости к греческому письму, т. е. письму восточно-христианской церкви. Отношения между Константинополем и Римом постоянно ухудшались, и ориентированное на Рим немецкое духовенство Моравии должно было нещадно преследовать любые признаки византийского церковного влияния. Сумма всех указанных фактов говорит о том, что вторая азбука была создана в Моравии после смерти Мефодия и этой азбукой могла быть только глаголица. Следовательно, Константин Философ изобрёл («устроил») кириллицу.

3) Характеристика, которую даёт созданию Кирилла в своём произведении черноризец Храбр, более подходит именно для кириллицы. Во-первых, деление букв азбуки на две категории — созданные по типу греческих письмён и специальные для славянской речи — соответствует кириллице в гораздо большей степени, чем глаголице, т. к. в последней буквы на греческие не похожи. Предположение же о том, что Храбр, проводя деление, имеет в виду звуковое значение букв, неубедительно, т. к. Храбр прямо говорит о «письменах», т. е. о буквах, а не о звуках (II, 31; 152). Во-вторых, Храбр указывает, что общее количество букв константиновской азбуки было равно 38, в том числе 24 буквы, «подобные греческим письменам», а 14 букв — «по словенскому языку». Эта цифровая характеристика азбуки полностью подходит только к кириллице. При исключении из неё четырёх йотированных букв, созданных, как полагают, в более позднее время, и лигатуры «ук» количество букв кириллицы составляет 38, в том числе 24 буквы, заимствованные из греческого письма, и 14 букв, созданных для особых звуков славянской речи. Общее количество букв первоначального глаголического алфавита менее ясно (хотя вполне могло быть 38). Несомненно только, что количество глаголических букв для звуков, одинаковых в славянской и греческой речи, не превышало 22 (в глаголице отсутствовали буквы «пси» и «кси»), а количество букв для особых звуков славянской речи составляло не менее 16 (II, 31; 152). Большинство исследователей признаёт, кроме того, что и само «Сказание» Храбра было первоначально написано кириллицей, а не глаголицей (II, 31; 152).