Владимир Тан-Богораз - Жертвы дракона

С синим лицом и закрытыми глазами, качаясь на ходу, мертвый Мар пошел за племенем. Но никто не испугался, ибо всякие другие ужасы бледнели перед ужасом общей гибели. Только Красный Илл вдруг отступил в сторону, пошел и взял с места труп Несса, темный и уже тлеющий, взвалил на плечо и стал догонять племя. И тогда Дина встала и тоже пошла сзади.

Так шли они, здоровые и больные, все обреченные, но желавшие выкупить из двух голов - одну, изо всего - половину. Медленно двигалось шествие. На каждом шагу останавливались. Того или другого схватывали конвульсии, и они извивались, как рыба на сухом берегу, и обдавали кровавой пеной своих поводырей. Другие вырывались и падали на землю и корчились, как черви, и потом лежали неподвижные, но в конце концов вставали снова, как труп Мара, и шли дальше. Как будто чары коварного Река захлестнули каждого незримой петлей и волочили его вперед, волей или неволей, живого или мертвого.

Впереди всех шел Черный Юн, со страшным лицом, похожий на дьявола. Он часто отходил вперед и оглядывался, поджидая толпу, но он не проявлял нетерпения, как опытный ловец, который тянет по берегу ветхою сетью стаю крупных рыб и знает, что нельзя торопиться.

Но когда они спускались с третьей гряды, он снова остановился, потом зашатался и грохнулся на землю и стал извиваться, как скорпион, прижженный огнем. Таких конвульсий еще не видели Анаки даже в ужасах черной смерти. Через минуту он вскочил и вновь свалился. Три раза Юн схватывался с духом заразы грудь с грудью, и нельзя было сказать, кто же сильнее. Ибо в третий раз Юн справился с припадком и пошел вперед тем же странным, размеренным шагом. Только лицо его почернело с натуги. Но Анаки, шедшие сзади, завыли сперва тихо, потом громче:

- Юн тоже, Юн тоже!..

Сильнее и сильнее раздавался этот унылый вопль, обрекавший в жертву болезни и пасти Дракона, вместе с другими, также злого колдуна, Черного Юна.

- Юн тоже!..

И впереди ответил отзвук - такой же глухой, унылый, зловещий:

- Юн тоже!..

Это сам Черный Юн дал ответ.

Он ускорил шаг и почти побежал вперед. Племя тоже бежало, больные вместе со здоровыми. Они были у самого Кандарского ущелья, где жил Дракон.

Он был на месте обычной засады и сливался с окружающей почвой до полного обмана глаз. В первую минуту они не могли разглядеть его, но потом всмотрелись и разобрали крутую спину, могучий хвост и тяжелое чрево. Все было грузное, серое, каменное. И алые камни пламенных глаз огромного Река сверкали, как два факела. Они смотрели на пришедших и будто считали добычу.

Юн не стал медлить и побежал вверх, прямо к Дракону, и тогда выдвинулась вперед серая, злая голова и подхватила колдуна поперек тела, как луговая кошка хватает ящерицу, и подняла вверх, и посмотрела на Анаков.

При этом неслыханном зрелище внезапный ужас проснулся в сердцах анакского племени. Камни посыпались вниз с боков Дракона прямо на Анаков. И, будто по сигналу, они шарахнулись назад. Матери роняли своих детей и убегали прочь. Юноши и девушки толкали друг друга. Больные убегали, как здоровые. Здоровые, напротив, бросались на землю и лежали, как мертвые. Иные умирали на месте от страха. Это и были обреченные жертвы Дракона. Он мог взять их и пощадить других.

Анаки мчались назад торопливо и слепо, обгоняли друг друга, задыхались, падали, потом вскакивали и бежали дальше. Миновали одну гряду, другую, третью. Когда они свернули на восток и спускались уже к пещере, они увидели возле нее еще раз нежданное. На площадке перед входом стояла фигура. Тонкая она была, белая, с длинными светлыми волосами, совершенно нагая, как будто Камышевая Дева, озябнув в болоте, явилась к людям, чтобы погреться у их огня холодной осенью.

- Кто это? - спрашивали Анаки. - Быть может, защита?..

Ибо в минуту гибели каждое новое лицо могло дать только защиту. Так верили Анаки.

Внезапно Аса-Без-Зуба испустила громкий крик. Она узнала эти острые плечи и волнистые волосы. Это была Ронта, беглянка. Она вернулась к племени в самый зловещий и гибельный час.

От устья реки Даданы Ронта бежала обратно в пределы Анаков.

Дни проходили и дни уходили, она двигалась слепо и прямо, как будто во сне. Она всходила на горные склоны, спускалась в ущелья, переходила через болота и сквозь леса, везде находила дорогу. Ей встречались широкие реки. Она приходила на берег и садилась на камень, и сидела над водой час и другой, и ночевала на песке, потом уходила по берегу вверх и шла до переброда и на другом берегу тотчас же возвращалась на прежний путь.