Андрей Васильченко - Последняя крепость Рейха

Под советским давлением немецкие полки были вынуждены постоянно совершать тактические действия, которые в основном сводились к весьма сложным ночным перегруппировкам. Но при этом основная линия фронта оставалась, по сути, неизменной. Но уже с 14 февраля можно было говорить о том, что кольцо окружения замкнулось и сформировался единый фронт борьбы.

Немецкие гренадеры отступают из Силезии. Конец февраля 1945 года

Если принимать во внимание уровень подготовки полков, количество вооружений, а также удаленность от переправ через Одер, фронт вокруг Бреслау мало походил на идеальное оборонительное сооружение. Передовая находилась где-то на расстоянии 9–10 километров от центра города. При общей протяженности фронта в 72 километра его в целом удерживало 8 пехотных полков (5 «независимых» и 3 из состава 609-й дивизии). То есть на каждый полк приходилось в среднем по 9 километров линии фронта. Кроме этого, сам фронт проходил слишком близко от центра города. Уже в начале февраля было ясно, что положение Бреслау требовало принятия решительных мер. Самым главным решением, принятым в период с 12 по 14 февраля, было намерение сузить кольцо обороны, что должно было помешать прорыву линии фронта и проникновению советских войск на территорию самого Бреслау. Кроме этого, было предельно ясно, что успешность обороны Бреслау во многом зависела от возможности существования «коридора», который бы связывал город с располагавшимися южнее основными немецкими войсками. Но, несмотря на возможность сужения кольца обороны, непременно надо было удерживать (то, что называется до последнего) аэропорт Гандау. К великому сожалению коменданта крепости, в ходе боев взлетные полосы аэродрома сильно пострадали, перестав соответствовать требованиям, которые предъявляли к подобным сооружениям в Люфтваффе.

Прежде чем мы вернемся к положению Бреслау и ожесточенным боям, которые начались 15 февраля 1945 года, уделим внимание некоторым подразделениям разных родов войск. Своевременно начатый отвод военных саперов от мостов через Одер позволил создать несколько оперативных команд, которые должны были подготовить к уничтожению располагавшиеся в западных и южных предместьях Бреслау многочисленные путепроводы. К великому сожалению немцев, этим командам пришлось уничтожить мосты через Вайстриц, левый приток Одера. На участке от Немецкой Лиссы до Канта не осталось ни одной переправы. Впрочем, это позволило немцам выиграть время. Не взорви они эти мосты, советские войска уже в феврале 1945 года были бы под стенами Бреслау.

Во время отступления 269-й и 17-й немецких дивизии не все их части смогли избежать окружения. В итоге в Бреслау оказалось несколько подразделений и определенное количество оружия. В городе очутились:

— унтер-офицерская школа Штригау, чьим составом в тот момент командовал капитан Зоммер;

— батальон фанен-юнкеров военной школы Гнезен;

— учебно-разведывательное подразделение 8 из Ёльса, под командованием ротмистра Ханфа;

— шесть 75-миллиметровых штурмовых орудий (немецких самоходных артиллерийских установок) из состава 311-й бригады штурмовых орудий;

— одно подразделение (три батареи) тяжелых 150-миллиметровых полевых гаубиц, которым командовал капитан Гирардет;

— одна батарея (два ствола) 210-миллиметровых минометов, к которым имелся боезапас только на 50 выстрелов;

— часть 269-го саперного батальона;

— многочисленные транспортные средства 17-й дивизии.

Штурмовые орудия были тут же включены в состав постоянно используемого в боевых действиях «Подразделения истребителей танков Бреслау». По большому счету, они стали его ядром. Обер-лейтенанту Реттеру, подчинявшемуся временному квартирмейстеру майору Пёлю, было поручено прочесать все находящиеся в городе и округе склады и железнодорожные станции. Он предполагал найти подбитые или неотремонтированные танки. Но итогом ревизии стало обнаружение около сотни «офенроров» («печных труб» — ранних модификаций противотанковой реактивной установки «Панцершрек») приблизительно с 6 тысячами зарядов к ним. В итоге к 20 февраля 1945 года «Подразделение истребителей танков» стало важным резервом при обороне крепости.

Один из командиров «Подразделения истребителей танков» артиллерист штурмового орудия Хартман (в апреле 1945 года он будет представлен к званию лейтенанта) так вспоминал о начале этой работы: «Первые три дня в крепости Бреслау я провел в бункере, где располагался военный госпиталь. Я не был ранен. В госпиталь я попал утром 16 февраля 1945 года по причине полного истощения. С имеющимися в распоряжении десятью штурмовыми орудиями 269-й пехотной дивизии на протяжении 12–13 февраля мы пытались отразить к югу от Бреслау наступление русских, которые они предпринимали с плацдармов в Бриге и Штайнау. Были отбиты все атаки. Чуть южнее позиций нашей боевой группы русским удалось прорвать линию фронта, после чего Бреслау оказался окруженным, а мы — отрезанными от своей части. В ночь с 13 на 14 февраля мы попытались вырваться из окружения. Но деревня Галлен, через которую лежал наш путь, оказалась буквально нашпигована противотанковыми орудиями и русскими минометами. Также обнаружили там значительное количество танков. Попытка прорвать оборону противника не увенчалась успехом. На рассвете я со своим штурмовым орудием был вынужден вернуться на исходные позиции. Мы отходили мимо наших сожженных машин. Мы собирались вместе у имения Шёнвассер. Уцелевшие шесть штурмовых орудий из состава нашей 311-й бригады были вынуждены направиться в Бреслау. Все желающие могли попытаться пешком вырваться из окружения. Яне знаю, удалось ли им это, но у меня это не получилось. Я перебрался по тонкой корке льда и весь день промокший лежал к югу от Херцогсхуфена между нашими и русскими позициями, в ночь с 15 на 16 февраля на подходе к Брокау я столкнулся с несколькими фольксштурмистами, которые тут же направили меня в госпиталь. Через три дня я выздоровел и был уже на ногах. У меня до сих пор не укладывается в голове, как я умудрился не заработать воспаление легких или что-то вроде того. За эти три дня у меня было предостаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся обстановку. Впервые за всю войну мне стало страшно. Я оказался в русском окружении. Ходили самые различные слухи. Каждый хотел верить в то, что нас деблокируют. Никто не считал возможным, что город можно будет удерживать более трех недель. На третий день лечения я смог передвигаться самостоятельно. В то время у стороннего наблюдателя вряд ли бы сложилось мнение, что мы жили в осажденном городе. По улицам ходили даже трамваи. На каждом углу были расклеены красные листки с приказами коменданта крепости. Каждую ночь прожектора русских исследовали небо, а их зенитная артиллерия, чей огонь напоминал издали жемчужные ожерелья, охотилась за нашими самолетами. Я прибыл в подразделение, которому были переданы штурмовые орудия моей бригады. Начиналось формирование танковой роты „Подразделения истребителей танков Бреслау“. Она состояла из двух взводов штурмовых орудий, одного взвода с шестью легкими танками и одного взвода, снабженного самоходными лафетами. Самоходные орудия, число которых никогда не превышало шести, имели 75-миллиметровые пушки, а танки — 20-миллиметровые. Командир роты обер-лейтенант Фенцке командовал штурмовым танком модели IV, на котором было установлено орудие от „Пантеры“. В качестве униформы для состава роты использовались темно-синие, подбитые мехом летные комбинезоны. В чем в чем, а в одежде недостатка явно не ощущалось. По своему составу рота была очень пестрой: экипажи штурмовых орудий, танкисты, люди из противотанковых подразделений, артиллеристы. Впрочем, это не помешало нам в кратчайшие сроки стать слаженной военной единицей».