Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

Чаще всего оборотни принимали вид волка либо собаки. Известный исследователь славянского фольклора А. Потебня пришел к выводу, что змей, волк или ведьма — разные трансформации одного враждебного жизни явления. Другой его формой является ведьма Мара, ездящая на людях, обращенных в лошадей, либо на настоящих лошадях. Само слово Мара относится к корню мри , от которого происходит слово съмрьтъ и другие, сродные слова с тем же значением, или со значением страдания и болезни. То есть внешний вид опричников слагался из недвусмысленных признаков врагов рода христианского и пришельцев из потустороннего мира, несущих гибель и мучение православным {56} 56 Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С.307. .

Кроме того, оборотней-волкодлаков (что означает буквально «волчья шкура») языческие поверья относили к жреческому сословию. А.Рыбаков полагает, что «облакогонители» — представители одного из высших разрядов волхвов являлись людям в волчьем обличии, ряжеными {57} 57 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1988. С. 730. . Значит, собачья (сиречь волчья) голова, притороченная к седлу опричника, — примета его принадлежности к избранной касте, знак сверхестественных возможностей. Наконец, стоит отметить, что собака — социальная и корпоративная примета юродивого, символический признак отчуждения.

Активная сторона юродства заключается в обязанности «ругаться миру», обличая грехи сильных и слабых {58} 58 Панченко А. М. О русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 338–343. . Юродивый, будучи отчужден от общества, выступает его судьей. Вот и опричник, отрекшийся от семьи, порвавший все родственные и социальные связи, становится не только судьей, но и палачом, юродивым «антихриста ради».

Демоническое обожествление зла, служение этому злу, агрессивное противопоставление его христианским добродетелям — есть религия опричников, «другая вера», противопоставление царства небесного царству земному во главе с земным богом — царем, которая делала их непримиримыми гонителями русских людей, исповедующих свою веру — православных. Вот и тушинские смутотворцы, по свидетельству современника, «как иноверные убивали друг друга, без милосердия, в лютой злобе, не считаясь в уме ни с верой, ни с родством, так что даже сами враги, которые пришли на нас, видя злость тех к своим родным, удивлялись. Они восстали на свою веру и на свой народ, не внимая жалости и благочестию, для того чтобы такое величайшее и сияющее всякими добротами, украшенное богом царство… разорить» {59} 59 Временник Ивана Тимофеева. С. 299. .

Отмечая родственную связь между опричниной и Смутой, Иван Тимофеев писал, что Грозный «произвел в своей земле великий раскол… как бы предсказывая (прообразуя) теперешнее во всей земле разногласие, с того времени (начавшееся) и сейчас (происходящее)» {60} 60 Там же. С. 175. . С возникновением противостояния «Шуйский — воры» страна вновь разделилась на Россию и Анти-Россию. В условиях разделения выбор опричника (не по формальной принадлежности, а по глубинной сути своей) был предельно ясен: «Царь Василий, хорош он казался или дурен, представлял исконный строй государственных и общественных отношений; царь Димитрий вел за собой „воров“ — чужих и домашних врагов этого строя» {61} 61 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты. С. 247. .

Опричнина — инструмент разрушения государства, унижения нравственного и физического уничтожения соотечественников. Опричники, одержимые ненавистью к миру, неизменно должны стать на сторону тотального разрушения, не ограничиваясь свержением неугодного им или их предводителю политического режима. Минуло три десятилетия, но оказалось, что яд опричнины поразил не только подручных Иоанна Грозного, но и их сыновей и внуков. И если бы только сыновей и внуков…

При Романовых государство снова, как и при Грозном, целенаправленно формирует особый класс, отделенный невидимой стеной от русского народа, враждебный ему. В этом прямой наследник Грозного — Петр I. У того были свои опричники — потешные полки, выросшие впоследствии в гвардию. Оба государя были западниками, тянулись к европейскому блеску и иноземному образу жизни. Оба выдвигали худородных и беспринципных, но преданных людей. Оба были изощренно жестоки, шагали по трупам, оба любили пародировать и скоморошничать. Оба не удосужились оставить наследников.