Дмитрий Жуков - 29- я гренадерская дивизия СС «Каминский»

Бывший начальник разведки РОНА Б.А. Костенко. 10 февраля 1945 года, Мюнзинген

Остается добавить, что со стороны «власовцев» бывшие подчиненные Каминского встретили к себе крайне негативное отношение. Руководство ВС КОНР демонстративно не желало признавать звания и награды, полученные русскими эсэсовцами. Все это заставило командира 1–й дивизии ВС КОНР C.К. Буняченко выпустить приказ (от 5 декабря 1944 г.), который гласил:

«За последнее время имеются случаи, когда отдельные солдаты и офицеры, прибывшие на формирование дивизии, бросают незаконный, оскорбительный упрек солдатам и офицерам бывшей дивизии Каминского в том, что они якобы грабители, бандиты и т.д. Все эти упреки основаны на том, что в быв. дивизии Каминского были отдельные случаи грабежей, мародерства и др. безобразий, которые могут иметь место в любой части…

Отдельные случаи не могут характеризовать поведение всей части в целом. 1–я русская дивизия СС в своем прошлом дралась против сталинского режима в России и ее состав в настоящем готов продолжать эту борьбу. Это Русские воины, на труде и крови которых, как и всех Русских людей, должна быть и будет построена наша родная мать — Россия.

Приказываю:

1. В корне пресечь оскорбления по адресу солдат и офицеров бывшей 1–й русской дивизии СС.

2. Разъяснить всему личному составу, что прибывающее пополнение в первую русскую дивизию из разных фронтов должно вместе слиться в дружную, спаянную идейно и организационно семью для борьбы под Русскими знаменами за спасение России и всех народов, ее населяющих» [384].

Дальнейшая судьба «каминцев» выходит за рамки нашего исследования, поскольку связана с историей Вооруженных Сил КОНР. Следует отметить, что большинство бывших русских эсэсовцев разделили судьбу своих новых сослуживцев и были выданы в СССР. Репатриации удалось избежать считанным единицам из них, в частности начальнику разведки Б.А. Костенко и начальнику контрразведки Ф.А. Капкаеву, а также большинству их подчиненных. Это не вызывает удивления, поскольку западные — в первую очередь американские — спецслужбы с большой охотой пользовались услугами бывших нацистских и коллаборационистских бойцов «невидимого фронта».

Судьбу «каминцев» — военнослужащих РОНА и сотрудников гражданской администрации на территории Брянщины и Белоруссии — нельзя назвать завидной. Практически все они были либо убиты в боях, либо понесли суровую кару советского правосудия.

Строй «каминцев»

Закономерным итогом коллаборационистской деятельности бывших подчиненных Каминского стал закрытый процесс Военной коллегии Верховного суда СССР над восьмью «каминцами» (С.В. Мосиным, М.Г. Васюковым, И.Д. Фроловым, А.И. Михеевым, Ф.П. Захарцовым, А.И. Шавыкиным, В.С. Холодковой и Н.М. Васюковой), проходивший в Москве 30—31 декабря 1946 г. Среди них были отнюдь не только высокопоставленные руководители автономии и офицеры 29–й дивизии. По неизвестным нам соображениям, кто–то счел нужным включить в число обвиняемых, к примеру, пианистку Локотского театра В.С. Холодкову (она состояла в НСТПР, а в РОА была машинисткой запасного батальона) и Н.М. Васюкову (единственная вина которой, по всей видимости, заключалась в том, что она являлась дочерью фигуранта процесса М.Г. Васюкова — бывшего начальника планово–экономического отдела Локотского самоуправления). Интересно, что Холодкова и Васюкова на момент совершения вменяемых им «преступлений» (согласно 58–й статье Уголовного кодекса, они были обвинены в действиях, направленных «к свержению, подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции» [385]) были несовершеннолетними.

Основными участниками процесса, без сомнения, были С.В. Мосин, И.Д. Фролов, и М.Г. Васюков. Надо отметить, что практически все бывшие «каминцы» в наивной надежде на смягчение своей участи буквально посыпали голову пеплом и каялись. Так, Фролов в своем последнем слове заявил: «Я обидел свою Родину, свой народ и за это должен понести соответствующее наказание. Ожидаю наказания по заслугам». Васюков сказал: «Я презренный трус и именно на этой почве оказался в стане врагов своего народа. Прошу сохранить мне жизнь, я честным трудом искуплю свою вину». Один лишь Мосин счел нужным подчеркнуть: «В своем последнем слове мне говорить нечего. Я поступил на службу к немцам не по принуждению, как это пытаются говорить другие обвиняемые по этому делу, а сознательно выполнял свою работу. Надев панцирную сорочку, я сознательно пошел навстречу всех трудностей и опасностей. Оправдываться я не намерен, как не намерен и просить снисхождения».