Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

Важнейшим фактором, повлиявшим на всю ситуацию на Юге страны, стало поражение Германии в мировой войне и появление в регионе союзников, английских и французских войск.

Казалось, что А. И. Деникин, до конца верный союзникам, мог бы перевести дыхание. Поначалу так и было. Прибывший в Екатеринодар английский представитель генерал Пуль заявил: «У нас с вами одни и те же стремления, одна и та же цель — воссоздание Единой России», а один из членов делегации Эрлиш высказался еще яснее: «Кто против Деникина, тот против нас».

Но оказалось, что страны Антанты, бравшие на себя роль главной антибольшевистской силы, не имели единого мнения по «русскому вопросу», противоречия, существовавшие внутри самого Согласия, расхождения между различными политическими группировками каждой из стран (военные ведомства, как правило, были настроены более агрессивно, а сами правительства, учитывая рост революционных настроений, пытались балансировать) привели к тому, что по отношению к России существовало по меньшей мере пять точек зрения. Французская буржуазия, вложившая много денег в военные займы царской России, требовала борьбы с Советами «во что бы то ни стало». Франция все еще опасалась Германии и была заинтересована в сильном союзнике на Востоке, каким была царская Россия, не раз спасавшая французов в мировую войну. Лозунг Деникина «Единая и Неделимая Россия» французам очень импонировал.

Англичане были настроены не столь радикально, они допускали возможность торговых и дипломатических отношений с большевиками. Колониальная империя видела в России конкурента. Англичанам нужна была слабая и раздробленная Россия, которая отказалась бы от Туркестана и Закавказья, от нефтеносных районов Каспийского моря. Англичане готовы были признать большевиков, если те признают независимость этих регионов.

И все же Франция настояла на вооруженной интервенции. 13 ноября 1918 года было подтверждено соглашение между западными странами о разделе России на «сферы интересов». Французы взяли себе Украину и Крым, а также Донецкий бассейн, куда еще до революции вложили много денег. Англичане прибирали к рукам нефтеносные районы Кавказа. В ночь с 15 на 16 ноября эскадра союзников вошла в Черное море. В конце месяца она появилась в портах Новороссийска, Севастополя, Одессы. Было опубликовано «Воззвание держав Согласия к населению Южной России»: «Ставим в известность население, что мы вступили на территорию России для восстановления порядка и для освобождения ее из-под гнета узурпаторов-большевиков».

Большевики и их противники в России как бы поменялись местами. Теперь на поддержку прежних национальных, патриотических сил пришли иностранцы, а «ненациональное», по определению Деникина, правительство большевиков стремилось вытеснить их, что совпадало с пробуждавшимися объединительными тенденциями русского народа. И у белых, и у красных, как ни странно, царило ликование. Большевики дождались, как им казалось, европейской социалистической революции; развал Австро-Венгрии, падение режима в Германии — еще немного, и «весь мир насилия» будет разрушен. Белые дождались союзников, которые просто обязаны были спасти Россию (иначе никто тогда в Добровольческой армии и не думал, поскольку ни о каких секретных соглашениях о разделе России на «сферы интересов» не знал), и союзники, казалось бы, взялись за дело серьезно. Английские, французские, греческие дивизии стали высаживаться на Черноморском побережье. Многие российские политики бросились в тот момент «под крыло» к Деникину. Крупная украинская буржуазия презрела и своего гетмана и многочисленных «батьков», выделила Деникину на армию 5 млн и обещала по 2 млн впредь ежемесячно. Гетманское правительство звало «добровольцев» в Харьковскую и Екатеринославскую губернии. Шел нажим на донского атамана Краснова.

Внешне все выглядело как нельзя лучше: 23 ноября союзный флот вошел в Новороссийск, почетный караул из офицеров Корниловского полка встретил союзническую миссию, представитель которой возгласил: «Да здравствует единая, великая, неделимая Россия!». 28 ноября в Екатеринодар прибыл английский генерал Пуль, заявивший: «Я послан своей страной узнать, как и чем вам помочь», и поставил перед антибольшевистскими силами три задачи: единое командование, единая политика, единая Россия.

Но первые взаимоотношения союзников с «добровольцами», кубанцами и донцами, проводившиеся по инициативе союзнического командования, еще не отражали официальной точки зрения всего политического руководства Антанты. Деникин впоследствии упрекал союзников, что, «оторванные от своих центров, они предпринимали некоторые серьезные дипломатические шаги на свой страх и риск в твердом убеждении, что эти шаги будут одобрены их правительствами и получат реальное осуществление.