Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

Исходя из этого, руководители армии усиленно подчеркивали ее демократизм. Даже командующий Л. Г. Корнилов демонстративно заявлял: «Я — республиканец», хотя неоднократно говорил, что «с удовольствием перевешал бы всех этих Тучковыхи Милюковых».

Первоначально твердого плана идти на Кубань не было. Вырвавшиеся из окружения «добровольцы» и «партизаны» параллельно шли на восток в Сальские степи. Как считал участник похода генерал А. П. Богаевский, отряды разделились, когда в станице Кагальницкой «добровольцы» узнали, что в Сальских степях нет средств для «прокормления» Добровольческой армии, — и решили идти на Кубань. Добровольческий разъезд шел с «партизанами» Попова до астраханской границы.

Но как говорил потом генерал А. П. Богаевский, «плохо принята (Добровольческая армия. — А. В.) на Дону, еще хуже на Кубани...». Проходя по станицам, «добровольцы» занимались «самоснабжением», проводя платные (пока еще) реквизиции. 1 (14) марта у станицы Березанской впервые произошел бой между «добровольцами» и кубанской казачьей молодежью, которая «защищала станицу от «кадет». Кубань была охвачена «революционным движением». Впрочем, как отмечал А. И. Деникин, «по существу большевизм станиц был чисто внешний».

Цель похода была сомнительна. 28 февраля (13 марта) 1918 года Кубанское правительство бежало из Екатеринодара, и «добровольцы» с этого момента двигались «в никуда» и выдерживали многочисленные бои, в каждом из которых вопрос стоял: «Победа или смерть».

В авангарде, как правило, шел Офицерский полк генерала Маркова. Марков, профессор военной академии, «железный стрелок», в тот «1-й Кубанский поход» вышел в кожаной куртке и белой папахе. Он оказался одним из последних русских генералов, который бравировал своей храбростью и мог с рассеянным видом и тростью в руках встать во весь рост под секущим свинцом — «Вперед, господа!...». И цепи поднимались вслед за ним и бросались вперед, «по-барски блестя погонами», и звонко взлетало над заснеженными полями «Ур-ра-а-а!..»

Они были окружены многократно превосходящим их числом противником, отступать некуда, и первое серьезное поражение грозило им полным уничтожением. Они переходили вброд незамерзшие речки, сутками лежали в цепи в снегу, стремились довести каждый бой до удара в штыки, так как надо было экономить патроны, и не брали пленных, поскольку изначально война шла на уничтожение, и их самих никто не пожалел бы и не жалел.

Движение с тыла прикрывали донские «партизаны», студенты, которые, уходя в поход, видимо, не представляли себе все тяготы и невзгоды, ожидающие их на Кубани. Да и никто, видимо, не представлял...

15 (28) марта Корнилов отдал приказ кубанским правительственным войскам, ушедшим из столицы Кубани, Екатеринодара, идти к нему на соединение. Добровольческая армия к тому времени более четверти состава потеряла убитыми и ранеными (215 убитых, 796 раненых на начало марта), и присоединение кубанского отряда, более трех тысяч штыков, стало значительным подспорьем. Правда, кубанцы принесли с собой бесконечный, неразрешимый спор — «за что воюем», но большинство кубанского отряда составляли кадровые кубанские офицеры, испытанные бойцы, пластуны, так что плюсов подобное объединение принесло больше, чем минусов.

80 дней длился поход, сорок четыре боя выдержали «добровольцы». В конце марта они вышли к Екатеринодару и атаковали его. Красногвардейцы, черноморские матросы и поднявшиеся против «великорусского генерала» кубанские казаки защищали город, несли огромные потери, но выкашивали наступающие цепи «добровольцев». 31 марта (13 апреля) утром снарядом был убит генерал Корнилов.

Командование принял А. И. Деникин. Первым его приказом был отвод войск от города, насущной задачей — сохранение личного состава армии.

12 (25) апреля «добровольцы» на Кубани узнали о подъеме антибольшевистского движения на Дону и о наступлении немцев и гайдамаков на Ростов. В Добровольческую армию прибыла делегация от восставших донских казаков. «Приезд этой делегации окончательно решил вопрос о дальнейшем направлении нашего движения», — вспоминал А. П. Богаевский.

«Кубанцы», невзирая на эти известия, требовали идти на юг, «поднимать казаков» в Закубанье, в Баталпашинском отделе. Генерал Алексеев настоял на решении идти на Дон, а затем вернуться на Кубань.

17 (30) апреля Добровольческая армия и подчиненные ей кубанские части двинулись на север. Вскоре «добровольцы» заняли позицию у Среднего Егорлыка на границе Ставропольской губернии, Донской и Кубанской областей, что подчеркивало их выжидательный настрой.