Илья Земцов: Андропов [Политические дилеммы и борьба за власть]

В ЦК КПСС Андропов посылал отчеты, всегда доброжелательные по отношению к Громыко и его сотрудникам. Даже когда готовились специальные конфиденциальные доклады для международного отдела ЦК, Андропов и тогда находил возможность посоветоваться с Громыко. Старался он сделать его сопричастным и к своим сообщениям в КГБ.

В результате все три ведомства — ЦК КПСС, МИД и КГБ — были довольны Андроповым. И даже когда в Венгрии вспыхнула революция, в Москве — ни в ЦК, ни в МИДе, ни в КГБ — не пытались свалить вину на посла, как это принято в Советском Союзе. Андропов оказался удобным и для КГБ, и для МИДа. Перед лицом неизбежного разноса за венгерский провал, МИД и КГБ, вообще-то постоянно конкурирующие друг с другом, на сей раз проявили единодушие и поддержали деятельность Андропова в Будапеште. Андропов, со своей стороны, верный принципу «быть хорошим для всех», отводил удар от КГБ и МИДа, убеждая ЦК в том, что вся вина за брожение в Венгрии лежит… на Сталине, который допустил серьезные ошибки при выборе и расстановке руководителей Венгрии и в предложенных им методах управления. Такая интерпретация венгерских событий была удобной и выгодной для Хрущева — она снимала с него ответственность за восстание в Будапеште, которую стремились возложить на него Маленков и Молотов, считавшие начатую Хрущевым десталинизацию началом распада советской империи.

С первых своих шагов в Венгрии Андропов оказался в благожелательном фокусе ЦК, КГБ и МИДа — его приглашают в Москву для консультаций, встречи с ним ждут, чтобы узнать новости из первых рук, высокопоставленные работники Министерства обороны и Совета Министров, его доклад заслушивают — высокая честь для посла — на специальном заседании Политбюро. Манипулируя КГБ и МИДом, апеллируя к ЦК, Андропов постепенно получает в Будапеште полную свободу действий — явление небывалое для советского посла ни до, ни после этого. Тогда-то Андропов дает выход своему тщеславию — начинает одеваться у лучших портных Будапешта, посещает дорогие рестораны, устраивает в посольстве вечера и приемы с французскими винами, с шотландским виски, с цыганским ансамблем (взятым напрокат у будапештской полиции).

Он ведет себя раскованно и независимо: охотно музицирует, проникновенно и с чувством — так во всяком случае, тогда казалось — поет венгерские народные песни (особенно часто — балладу о журавле, который оставляет свою любимую и улетает в чужие края) /3/.

При всем этом образ жизни Андропова был полностью в рамках той социальной роли, вернее — тех ролей, которые отводились ему КГБ, МИДом и ЦК. В соответствии с установкой КГБ он часто посещал европейские посольства, позволял себе там многозначительные высказывания, в которых, при желании, — а оно всегда есть у западных дипломатов, — можно было усмотреть признаки независимости мышления и либеральных взглядов. Об одном из таких высказываний вспоминает австрийский дипломат Вальтер Пайнсип: «Вот я коммунист, — как-то сказал ему Андропов, — а вы представляете противоположную точку зрения, но это не мешает нам понимать друг друга». Заявление явно необычное для советского официального представителя. Но Андропов продолжал: «Каждый человек имеет убеждения — должен их иметь. Без них человек ничего не значит. Было бы прекрасно и просто, если бы все люди на земле имели одни и те же взгляды…» Тут Андропов сделал паузу и закончил доверительно, слегка понизив голос, словно не желая быть подслушанным: «Но поверьте мне, это было бы скучно…» /4/.

И Вальтер Пайнсип ему поверил.

Со своей стороны ЦК требовало от Андропова сблизиться с новыми венгерскими руководителями. Здесь пропуском ему служили декларируемая им терпимость, показная демократичность и… улыбка. Вот сразу же после заявления Имре Надя о желании вывести Венгрию из Варшавского пакта, Андропов посылает венгерскому премьеру ноту протеста, но… по поводу «проникновения хулиганов на территорию советского посольства». В атмосфере гнетущей напряженности, ожидая подвоха, венгерское правительство спешно снаряжает на встречу с советским послом Бела Кирали, командира венгерских повстанцев. В посольстве Кирали встречает тишина и… улыбающийся Андропов. За спиной советского посла полукругом стояли работники посольства. Андропов, все так же улыбаясь, мягко объяснил, что протест — недоразумение. Хулиганов вообще-то не было, — просто старые женщины зашли погреться в посольстве. Андропов кажется даже смущенным. Он заверяет Кирали, что завтра, самое позднее — послезавтра начнутся переговоры (которые он, Андропов, уполномочен вести с правительством Имре Надя) о выводе советских войск из Венгрии. Кирали пристально смотрит на посла. Ему кажется, Андропов искренен. На следующий день 3 ноября 1956 года — действительно подписывается соглашение о выводе советских войск. А еще через день начинается советское вторжение в Венгрию.