Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

Тех, кто и сейчас оправдывает «красный террор» и продолжает главными злодеями в эпопее Гражданской войны 1918–1922 годов считать противников большевизма, на сегодня все же меньшинство. Правда, довольно много осталось приверженцев «нейтральной» точки зрения: в зверствах обоюдно и равно виноваты обе стороны, а «красный» и «белый террор» в этой братоубийственной бойне был одинаково безжалостен и омерзителен, просто «борьба ожесточилась до звериной злобы», как написал большевик Луначарский. Сейчас этот подход очень пропагандируется, почему-то странно понимаемый как некий призыв к окончательному примирению «красных» и «белых» Россий. При этом даже в самых серьезных исследованиях, пытающихся в равной мере разложить ответственность за потоки крови на красную и белую сторону, в представленном очень обширном фактическом материале заметны изъяны такой попытки примирения через признание равной вины. Стоит почитать любое серьезное и непредвзятое исследование на эту тему и сопоставить приводимые факты, как становится очевидно: с красной стороны целенаправленная кампания сверху по приказу власти с заложниками, расстрельными списками по утвержденным квотам, убийства только за «неправильное происхождение» и так далее, с противоположной – разрозненные вспышки жестокости белых частей или контрразведки, отдельные теракты против большевистских деятелей.

Кроме того, в таких изданиях обычно под условный «белый террор» обобщены любые акции противников большевиков, а не только собственно белых армий. Эсеровские теракты против большевиков и действия эсеровских повстанцев в 1918 году на Волге, деятельность контрразведок иностранных армий на территории России в те годы, жестокость к продотрядам восставших крестьян Антонова или повстанцев Махно, деятельность собственно белых войск Деникина или Колчака. А все это действия совершенно разных политических сил, противопоставляемые в таких работах «красному террору» единым списком, что конечно же не очень корректно.

Если мы говорим именно об участии в «красном терроре» ВЧК, как официальной государственной спецслужбы ленинской России, то поле для дискуссии здесь можно сузить. Ведь деятельность официальной спецслужбы официального же правительства, каким был в тогдашней России ленинский Совнарком, можно сравнивать только с деятельностью такой же спецслужбы на противоположном фронте этой войны. Те мерки, с которыми мы подходим к Всероссийской ЧК, исходя из ее статуса государственной спецслужбы советского режима, неприменимы к действиям обычных солдат белых армий, к восставшим тамбовским крестьянам, к многочисленным «зеленым», разномастным батькам, к гайдамакам Петлюры или азиатским басмачам.

На другой стороне фронта этой Гражданской войны имелось только одно временное правительство: адмирала Колчака в Омске, которому, вопреки утверждениям советской истории о грызне белых лидеров, безусловно, подчинялись с начала 1919 года все вожди других белых армий, от Юденича до Деникина. Это было разбросанное по разным фронтам внутренне единое белое войско. Строго говоря, контрразведки именно этих настоящих белых армий, подчиненных Колчаку, и являлись конкурентами ЧК на поле спецслужб. И только такими же зверствами и террором этих белых контрразведок чекисты могли бы оправдывать свои действия в рамках «красного террора».

Объяснять же свою жестокость тем, что так же поступали с противником в контрразведке батьки Махно, самозваного забайкальского атамана Семенова, какого-нибудь узбекского курбаши басмачей Худойберды, украинского батьки Ангела или Маруси Соколовской, просто нелепо – здесь же нельзя говорить о деятельности регулярной спецслужбы. Хотя тогда многие крупные атаманы тоже обзаводились отдельными органами контрразведки, военная обстановка того требовала. И даже в восставших «армиях» крестьян 1920–1921 годов существовали подобные структуры: контрразведка армии Махно под началом Левы Задова (позднее чекиста Зеньковского на службе советской власти), «Особый отдел» при Антонове на Тамбовщине, «Особый отдел» бывшего чекиста Конотопцева у восставших крестьян под Воронежем, «Следственная комиссия» под началом священника Булатникова у повстанцев Сибири в 1921 году и так далее.

Но все это далеко не громадная ВЧК, деятельность специальной службы законного правительства никак не может быть сравнима в плане жестокости и беззакония с действиями толпы дезертиров или доведенных до края отчаяния грабежом села антоновских повстанцев.