Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

Так было в истории знаменитого Мензелинского мятежа 1920 года (в советской истории известного как «Вилочный мятеж») в Поволжье, начавшегося с поголовного истребления крестьянами красного продотряда в Новой Елани. Когда продотрядовцы и сопровождавшие их чекисты, выбивавшие у еланских крестьян припрятанный хлеб, стали целые семьи сажать в качестве пытки в холодные погреба, их перекололи насмерть вилами – отсюда и «вилочное» название восстания. Тогда одним из первых в числе убитых восставшими советских начальников был глава Мензелинской уездной ЧК Головин, которому припомнили прошлые жестокости. Мензелинский мятеж был подавлен стянутыми частями Красной армии и особыми группами ЧК во главе со специально присланным сюда приказом Дзержинского уполномоченным чекистом Тучковым.

Непосредственное руководство подавлением осуществлял начальник Башкирской ЧК Мурзабулатов, будучи вскоре назначен в награду главой всего ревкома партии по Башкирской Автономной Республике. Этот человек руководил от ЧК и свирепым подавлением антибольшевистского восстания башкир в 1920 году, когда трупами казненных в Башкирии были завалены берега рек, а количество граждан этой национальности в России после Гражданской войны уменьшилось почти на треть. Главными ответственными за этот антибашкирский «красный террор» считаются начальник местной ЧК Мурзабулатов и специально присланный из Москвы уполномоченный ВЧК по подавлению этого восстания Артем Сергеев.

Сейчас в Башкирии многие называют эти действия ЧК и Красной армии геноцидом башкирского народа и утверждают, что Советами тогда умышленно поставлен во главе Башкирской ЧК татарин по национальности Мурзабулатов, учитывая непростые исторически взаимоотношения этих двух народов на территории Башкирии. Хотя вряд ли тогда у советской власти и руководства ВЧК был столь изощренный национальный расчет, тогда ЧК лила кровь в горячке классовой борьбы и с классово-партийных позиций. Вот когда Мурзабулатов пошел на повышение на партийную должность, взамен его во главе ЧК по Башкирии был поставлен лихой уральский казак Каширин, один из первых организаторов Красной армии на Урале, и он зверствовал ничуть не меньше татарина Мурзабулатова без разбора против башкир, татар, русских, казаков. Уже в 1921 году и Ивана Каширина пришлось с поста начальника Башкирской ЧК снимать Москве за явные «перегибы» в карательной политике.

Правда, при всей интернациональной идеологии случаи, когда ЧК в своей деятельности все же грешила использованием национальной розни между народами бывшей Российской империи, иногда действительно имели место. Так это было в Туркестане и Семиречье, где играли на запутанном клубке застарелой вражды здесь казаков, русских поселенцев, казахов, узбеков и других национальных групп. Зверства казахских постанцев при мятеже еще 1916 года в царскую эпоху, когда здесь массово резали «столыпинских» русских переселенцев, развернулись после 1917 года в ответную массовую бойню. Красные активно поддерживали этих крестьян, «новоселов», которые традиционно враждовали здесь с казахами и с местным казачеством. Здесь же советская власть и ЧК объявили себя защитниками угнетенных ранее небольших кочевых народов, направляя их против их «угнетателей» – казаков и «русских шовинистов» из белых колчаковцев. При участии ЧК в Семиречье создана из народа дунган целая красная конная бригада во главе с неким «красным дунганом» Масанчи, рубившаяся насмерть с казаками и используемая в походах по казачьим станицам ЧК как безжалостный карательный отряд. Нечто похожее использовано против поддерживавших массово белый режим Деникина казаков Дона и Кубани, против которых бросали «угнетенных при царе» горцев Северного Кавказа. Вот лишь одна выдержка из донесения в РВС от командования 9-й армии красных на Кавказе от 10 августа 1920 года, подписанного ее командармом Левандовским и комиссаром Полуяном: «В Терской области формируется Ингушский полк, который в силу знания особенностей горной местности и исторического взаимоотношения с казаками может быть с успехом использован в Кубанской области».

Иногда в случаях таких выступлений против советской власти вчерашних самых ярых ее защитников (бедных крестьян, матросов из Кронштадта, простых красноармейцев) в 1920–1921 годах на сторону восставших переходили и сами чекисты. В 1920 году против большевиков восстали части Красной армии в Верном (сейчас это Алма-Ата) из крестьян, недовольных продразверсткой и политикой Советов в селе – именно эти события описаны Дмитрием Фурмановым в его книге «Мятеж». И здесь одним из главных лидеров восставших солдат, практически захвативших на время Верный, стал бывший чекист и сотрудник особого отдела восставшей дивизии Чернов, после подавления мятежа в Верном одним из первых расстрелянный по приговору ревтрибунала своими бывшими коллегами. Когда на время восставшие части полностью овладели Верным, а Фурманов и его товарищи-комиссары оказались почти в положении их заложников (как водилось в таких случаях, восстание шло под модным лозунгом «За Советы, но без коммунистов и продотрядов»), на сторону повстанцев перешла почти вся местная Семиреченская ЧК во главе с ее начальником Авдеевым. Авдеев поддержал, скорее вынужденно, призыв к большей солдатской демократии, одобрил отправку ряда восставших частей на разоружение продотрядов по селам, а также по приказу созданного восставшими в крепости Верного революционного совета проводил со своими чекистами аресты тех комиссаров и большевиков, кто мятеж не поддержал. Эта активность тоже стоила Авдееву жизни, как и Чернов, он был расстрелян своими собратьями-чекистами сразу после подавления мятежа.