Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

О покушении на Ленина на заводе Михельсона тоже стоит сказать еще пару слов. Слишком серьезные последствия имели эти выстрелы, и не только для здоровья лидера Советской России, но и для истории страны в целом. Кстати говоря, долгие и почти официальные уверения коммунистической пропаганды о том, что ранения августа 1918 года значительно подорвали здоровье Ленина и в конечном итоге привели к его слишком быстрой смерти, сейчас наукой практически опровергнуты. Недавняя экспертиза одежды Ленина в день покушения окончательно опровергла и устойчивую версию о яде, которым начинены будто бы были попавшие в вождя пули, никаких химических следов яда не обнаружено. Не извлеченная из тела Ленина пуля доставляла ему страдания, но и она причиной смерти человека, у которого медленно в результате тяжелой болезни отказывал мозг, быть не могла. Скорее всего, здесь красные пропагандисты умышленно выстраивали связь между выстрелами в Ленина в 1918 году и гораздо более поздними событиями его болезни и смерти, так создавался дополнительный героический элемент в биографии Ленина.

Это же покушение заставило большевиков по-новому взглянуть на вопрос личной охраны своих вождей, чему в горячке первых послереволюционных месяцев не успели уделить достойного внимания. Осенью 1918 года Дзержинский поручил в ВЧК проработать этот вопрос своему заместителю Петерсу, и вскоре вокруг Ленина появится дополнительный кордон охраны из 20 специально отобранных чекистов под началом Беленького – ранее начальника Оперативного отдела ВЧК. Сам Ленин, по воспоминаниям тех же охранников, таким вниманием ЧК к своей личной безопасности даже тяготился, на даче в Горках во время лечения часто ворчал, что на фронте каждый солдат на счету, а вокруг него ходят два десятка бездельников в кожанках. Но охранники Беленького будут при Ленине до его смерти, сам Абрам Беленький будет расстрелян в НКВД в годы сталинских репрессий.

Вокруг самого покушения сейчас тоже много споров. Крайняя версия о том, что полуслепая Фаня Каплан не могла стрелять в Ленина (а стрелял якобы неустановленный мужчина, который скрылся), что она даже не имела отношения к партии эсеров, что просто схватили в суматохе первую попавшуюся и быстро расстреляли, проверки фактами все же не выдерживает. Сохранились протоколы допросов Каплан на Лубянке заместителем председателя ВЧК Петерсом (Дзержинский в тот момент выехал в Петроград для расследования убийства там Урицкого). Причем, по более поздним воспоминаниям Петерса, поначалу допрашивать привезенную на Лубянку Каплан явились и политические лидеры большевиков во главе со Свердловым, но арестованная согласилась давать показания только один на один Петерсу. На первом допросе Каплан кроме Петерса присутствовали также член коллегии ВЧК Аванесов и советский нарком юстиции Курский, но, только оставшись наедине с Петерсом, обвиняемая стала откровенна, зампред ВЧК сумел ее чем-то зацепить и даже расположить к себе, она исповедовалась ему даже о былых временах царской каторги и своих любовных переживаниях прошлого, к покушению на Ленина никакого отношения не имевших.

Из первого же протокола петерсовского допроса следует, что Фаина Каплан действительно до революции была террористкой-анархисткой, раненной в Киеве при подрыве собственной бомбы и отправленной на сибирскую каторгу, но там под влиянием новой подруги, эсерки Марии Спиридоновой, она стала искренней социал-революционеркой и вступила в ПСР. Здесь же она признает себя членом партии правых эсеров, действовавшей по приказу своей партии или хотя бы с ее согласия, отрицая одновременно версию следствия о связях с британской разведкой. Этот выгодный тогда Советам «английский след» ей пытались навязать чекисты, арестовавшие под такую трактовку покушения в тот же день британского посла в Москве Локкарта, которого на следующий день пришлось отпустить. Разрабатывать «английский след» чекистам Петерса пришлось потому, что изначально Свердлов уже вечером в день покушения 30 августа объявил на весь мир через советскую прессу, что за выстрелами в вождя революции стоят эсеры и «английские наймиты», – вот и пришлось арестовывать британских дипломатов-разведчиков Локкарта с Хиксом, организовывая им в тюрьме негласную очную ставку с Каплан, хотя и безо всякого успеха. Шофер Ленина Гиль тоже утверждал, что стреляла женщина, хотя саму Каплан с уверенностью опознать не смог, помнил он «только руку с браунингом». Хотя показаниям Гиля верить трудно, он раз за разом «вспоминал» все новые подробности увиденного, стрелявшая дама все больше у него выходила похожей на Каплан, а в более поздних своих воспоминаниях Гиль уже просто спасал Ленина от смерти своим геройским поведением.