Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

Сейчас факт прямого указания на расправу из Москвы от Ленина и Свердлова не подлежит сомнению, Уральский Совет и екатеринбургские чекисты были только исполнителями этого приказа. Сегодня документально подтверждены и выезды руководителей Уральского Совета Белобородова с Голощекиным в Москву для получения инструкций по этому поводу у Ленина со Свердловым, и их разговоры из Екатеринбурга с Кремлем по прямому проводу прямо накануне расправы. И сами большевистские вожаки в Москве, в первую очередь главный инициатор этой расправы Яков Свердлов, открыто в 1918 году признавали: расстрел царской семьи стал не столько вынужденной мерой перед угрозой подхода к городу белых, и даже не столько приговором-возмездием царю от большевистской власти, сколько символическим Рубиконом, когда пролитой кровью царя и его родных отрезали себе путь и стягивали свои повязанные кровью ряды в разгоревшейся в стране Гражданской войне, в том числе и чекистские ряды.

Факт непосредственной организации расстрела именно местной ЧК тоже неопровержим. Юровский, Никулин, Медведев, Ермаков и все другие главные расстрельщики имели отношение к ЧК и в ипатьевский подвал в ночь 17 июля 1918 года спускались в чекистских кожанках, ставших к 1918 году почти фирменным обмундированием бойцов «карающего меча революции». Участвовавшие в расстреле красноармейцы и латышские стрелки выполняли только вспомогательную роль, добивая штыками раненых и перетаскивая трупы в увозивший их из города грузовик. Все события той ночи подробно изложены самим организатором этой подвальной бойни Юровским. И практически все историки склонны этой «Записке Юровского» верить, поскольку он писал ее не для них, а по просьбе главного ленинского историка партии Петровского для секретного хранения в партийных архивах, а врать ЦК партии пламенный большевик вряд ли бы осмелился. В этой записке один из руководителей Екатеринбургской ЧК Яков Юровский, позднее переведенный в центральный аппарат ВЧК в Москву, даже жалуется на несознательность отдельных товарищей, которые бросились мародерствовать и обыскивать трупы царских дочерей в поисках припрятанных драгоценностей. Сам чекист Юровский был явно из породы дзержинских фанатиков аскетов, он все найденные у мертвых ценности поотбирал и затем по описи сдал в Москве, ему претили, судя по его «Записке Юровского», попытки присвоить эти ценности другими участниками расстрела или желания отдельных несознательных партийцев изнасиловать царских дочерей перед смертью. Обо всем этом он тоже с презрением написал в своей пояснительной записке, которую нашел позднее в партийных архивах историк Гелий Рябов и по которой он искал место захоронения царской семьи. Но какое эта принципиальность Юровского имеет значение для оценки возглавленной им жуткой акции по расстрелу царской семьи? На его могиле на престижном Новодевичьем кладбище в Москве написано «Чекист Юровский» и не написано, что он детоубийца, обрамлявший свою деятельность революционными лозунгами.

Сам глава этой расстрельной команды чекист Яков Юровский еще до революции прошел школу террора, будучи одним из самых деятельных боевиков созданной Свердловым на Урале боевой группы РСДРП. Делегировав своего бывшего подручного с опытом тайных убийств и экспроприаций в ЧК, а затем доверив ему командовать расстрелом царской семьи, Свердлов оказал явное доверие проверенному временем своему подручному. Боевиков этой уральской ячейки «экспроприаторов» из РСДРП вообще охотно брали в ряды ЧК. Среди них была известна целая семья боевиков-большевиков Кадомцевых: три брата и сестра. После 1917 года все они в Красной армии, причем сестра и двое братьев погибли в боях Гражданской войны. А самый младший из братьев, Эразм Кадомцев, оказался в ЧК, позднее входил даже в коллегию союзного ГПУ, после тяжелой болезни переведен Лениным руководить советским Госкино и умер только в 1965 году в ранге пенсионера союзного значения.

С моральной стороной этой истории тоже все понятно, это поняла еще сама советская власть после спада первого кровавого угара революции и Гражданской войны. Все остальные семьдесят лет эту историю предпочитали особенно не трогать, вплоть до стыдливого сноса Ипатьевского дома в Свердловске (переименованном в СССР из Екатеринбурга в честь одного из главных инициаторов расправы с царской семьей), по крайней мере, в ряду «подвигов советских чекистов» ее числить стало как-то неудобно. Юровский или Ермаков могли еще долгие годы рассказывать уральским пионерам о своем «подвиге» и даже спорить до самой смерти, из чьего же героического револьвера была выпущена пуля непосредственно в царя, кто первым успел взвести курок. Но официальная советская пропаганда уже без крайней надобности об этой странице революции не упоминала, и было отчего. Понятно, что расстрел десятком здоровых и не очень трезвых в ночь казни чекистов безоружных людей в темном подвале, включая девушек-царевен, больного с рождения мальчика-наследника, да и самих уже лишенных всего, кроме обоюдной и явной любви, Николая с Александрой Романовых, даже на подвиг героев Гражданской войны не тянет.