Игорь Симбирцев - Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939 - На пути к большому террору

При этом необходимость качественной перестройки работы и освоения новых методов понимали и сами ветераны чекистского фронта. В первую очередь речь шла о переходе на условия работы в мирное время, понимаемом Дзержинским со товарищи как столь же безжалостное подавление любого сопротивления советской власти, но при более четкой и отчасти более бюрократичной системе тотального контроля над обществом. В записке Дзержинского в Совнарком от 18 февраля 1922 года, как раз в дни создания ГПУ, говорилось: «В предположении, что вековая ненависть революционного пролетариата против поработителей поневоле выльется в целый ряд бессистемных кровавых эпизодов, причем возбужденные элементы народного гнева сметут не только врагов, но и друзей, я стремился провести систематизацию карательного аппарата».

После 1922 года систематизировать этот аппарат, который чекисты первого призыва, как видим, совсем не стеснялись прямо именовать карательным, нужно было еще больше, поскольку сметать кровавыми бессистемными эпизодами вместе с врагами друзей без конца было невозможно, понемногу очередную волну «бессистемных эпизодов» и массовое «сметание друзей» отложили на конец 30-х годов.

Начиная с 1922 года внутри ГПУ идет постоянная подгонка новых методов и шлифовка новой системы работы, пригодной для спецслужбы новой социалистической державы. С этого года раз за разом руководство ГПУ рассылало на места в свои отделения директивы, призывающие все больший упор делать на оперативную деятельность и секретное осведомление, в 20-х годах понемногу ГПУ начинало опутывать страну паутиной тайной агентуры, так пригодившейся затем этой службе в годы сталинского террора.

И никак не могли в этой перестройке системы советской госбезопасности обойти вопрос укрепления своих рядов и усиления дисциплины среди чекистов, местами сильно разболтанной в годы хаоса, тотального террора и всевластия чекистов на местах в условиях войны. Тогда, как мы знаем, если за злоупотребления полномочиями для личной выгоды сотрудника ЧК еще могли примерно наказать, вплоть до расстрела, то наказаний за излишнюю жестокость при «красном терроре» практически не было, на эти злоупотребления смотрели лишь как на издержки яростного борца с контрреволюцией. Зато яростно карали тех, кто чекистский мандат решался использовать для откровенного криминала.

Известно, что первым расстрелянным ЧК в упрощенном порядке без судебной процедуры был налетчик Эболи, осмелившийся при своих бандитских налетах использовать поддельный мандат чекиста – такой дискредитации своей молодой спецслужбы люди Дзержинского простить не смогли. Вместе с Эболи 26 января 1918 года жертвами первого расстрела ЧК в особом порядке стали несколько членов его банды, включая любовницу и соратницу главаря по фамилии Бритт.

И в дальнейшем смычка чекиста любого уровня с чистым криминалом и жажда наживы взамен деятельного участия в революционном терроре считались в ЧК серьезным преступлением и карались очень жестоко. Это можно сказать и о знаменитом питерском налетчике Леньке Пантелееве. Рассказывая о ликвидации его после долгого розыска чекистами, в советской литературе и кинематографе «забывали» упоминать, что поначалу лихой налетчик Пантелеев (настоящая фамилия его Пантелкин) был сотрудником ЧК. Молодого красноармейца Леню Пантелкина после боев за красный Питер с Юденичем взяли на службу сначала в Псковскую, а затем и в Петроградскую ЧК, откуда в 1921 году изгнали за связь с криминалом и за то же самое крышевание торговцев краденым. И здесь началась драматичная история налетчика Леньки Пантелеева по кличке Фартовый, со своей бандой наводившего ужас на Петроград начала 20-х годов, грабя и убивая вошедших тогда во вкус красивой жизни нэпманов.

Банда Пантелеева так разгулялась тогда в бывшей столице и приобрела такую известность даже за ее пределами, что ГПУ с 1922 года вынуждено было создать особую оперативную группу по поиску бывшего коллеги по ВЧК. Эта чекистская группа, правда, не только совместно с сотрудниками уголовного розыска искала неуловимого Леньку, но и взялась контролировать работавшую с ней параллельно бригаду Петроградского УГРО. Так допросами в штабе питерского ГПУ на Гороховой терроризировали начальника милицейской бригады по розыску Пантелеева Павла Барзая, который пришел в угрозыск из царской сыскной полиции и уже за одно это подозревался чекистами в покровительстве «контре», хотя в том же году Барзай во время одной из попыток задержать неуловимого Леньку и его подельников в центре Петрограда был застрелен бандитами.