Роджер Мэнвелл - Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

Кейтель поспешно объяснил Штауффенбергу, что фюрер, как обычно, все изменил. Оказалось, что примерно в половине третьего в Растенбурге ждали прибытия Муссолини. По этой причине совещание перенесли на двенадцать тридцать, то есть через полчаса, и доклады должны быть короткими. Совещание будет происходить в обычном помещении — комнате, обшитой деревом, с бетонными стенами. Штауффенберг надеялся, что угроза воздушного налета заставит перенести совещание в подземный бетонный бункер, где эффект от взрыва был бы сильнее. Но теперь стало очевидно, что на это надежды нет. Следовательно, бомбу следует поместить как можно ближе к Гитлеру.

Штауффенберг предусмотрительно оставил фуражку и ремень в приемной Кейтеля. Ему потребуется причина, чтобы на несколько секунд покинуть начальника штаба и получить время на раздавливание капсюля. Это следует сделать до входа в комнату для совещаний, чтобы получить как можно больше ценных минут для выбора места установки бомбы и ухода.

Кабинет Кейтеля находился в трех минутах ходьбы от комнаты для совещаний, и начальник штаба спешил. Он нервно взглянул на свои наручные часы и попросил Штауффенберга следовать за ним. Они вышли вместе с помощниками Кейтеля, но по пути Штауффенберг «вспомнил» о забытой фуражке и ремне и заторопился обратно, туда, где он мог бы, пусть на очень короткое время, остаться один. Офицеры предложили искалеченному полковнику свою помощь, но тот быстро ушел. Кейтель, чрезвычайно раздраженный еще одним препятствием, крикнул вслед, чтобы тот не задерживался. Штауффенберг почти сразу вновь появился на пороге приемной. Он казался совершенно спокойным и с дружелюбной улыбкой отклонил предложение помочь нести портфель. Группа офицеров подошла к комнате для совещаний.

Гитлер уже находился за столом. Штауффенберг стиснул ручку портфеля. Он понимал, что кислота уже несколько минут разъедает проволоку, но сохранял спокойствие. В присутствии Кейтеля он сказал дежурному телефонисту, что ожидает звонка из Берлина: ему должны сообщить дополнительную информацию для доклада. Затем офицеры прошли к столу и заняли свои места. Совещание началось несколько минут назад, и первый докладчик рассказывал о ситуации на Восточном фронте. Вновь прибывшие офицеры поприветствовали фюрера.

Штауффенберг обвел единственным уцелевшим глазом комнату, чтобы оценить ситуацию. Комната для совещаний находилась в торце внушительного деревянного строения и была отделена деревянной перегородкой. Ее размеры были примерно восемнадцать на сорок футов. Напротив двери в стене было два окна, которые, как Штауффенберг сразу же отметил, были настежь распахнуты из-за жары. Это обстоятельство, конечно, существенно снизит эффект от взрыва. Почти всю площадь комнаты занимал стол с картами, вокруг которого стояли офицеры. Центральное место занимал Гитлер. Он стоял лицом к окнам и спиной к двери. Стол был массивным дубовым сооружением, опирающимся на две длинные деревянные тумбы. Тумбы были тяжелыми и, очевидно, очень прочными. Кроме того, Штауффенберг отметил, что на совещании нет ни Геринга, ни Гиммлера, ни Риббентропа.

Начальник оперативного отдела Генерального штаба генерал Хойзингер продолжил доклад. Он сказал, что ситуация к востоку от Лемберга очень серьезная, ухудшается с каждым часом и срочно необходимы резервы.

— Мой фюрер, — вмешался Кейтель, — может быть, вы послушаете по этому вопросу Штауффенберга?

Гитлер ответил, что обязательно вернется к этому вопросу позже, после того как Хойзингер закончит свое сообщение об обстановке на других участках Восточного фронта.

Штауффенберг решил воспользоваться тем, что доклад обещает затянуться.

— Господин фельдмаршал, — шепнул он Кейтелю, — мне необходимо сделать один срочный звонок. Вернусь через минуту.

Кейтель кивнул, и, пока в комнате звучал голос Хойзингера, приглушенный перенасыщенным влагой воздухом июльского полдня, Штауффенберг наклонился и придвинул свой портфель к тумбе, причем с той стороны, с которой находился Гитлер. Рядом стоял полковник Брандт — ни в чем не повинный эмиссар, который годом раньше пронес на самолет бомбы Трескова.

— Я оставлю здесь портфель, — негромко сказал он Брандту. — Нужно позвонить. — После этого Штауффенберг беспрепятственно обошел военных, столпившихся вокруг своего обожаемого лидера, и покинул комнату. Дело было сделано.

Штауффенберг быстрым шагом направился к кабинету Фельгибеля, считая оставшиеся до взрыва минуты. А в это время в комнате для совещаний Брандту, начальнику штаба Хойзингера, который как раз делал доклад, потребовалось подойти ближе к карте, разложенной на столе. Ему помешал портфель Штауффенберга, и он отодвинул его, также прислонив к тумбе, но уже с другой стороны, дальше от Гитлера. Кейтель, организатор совещания, поднял голову и огляделся. Следующим должен был докладывать Штауффенберг. К своему немалому раздражению, Кейтель обнаружил, что неорганизованный полковник все еще отсутствует. Не вовремя он, однако, решил звонить в Берлин. Он вышел в приемную, чтобы вернуть докладчика, но телефонист доложил, что Штауффенберг ушел [29]. Удивленный Кейтель вернулся на совещание, поспешно придумывая, как теперь быть.