Евгений Тарле - Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов

…Холод стал давать себя знать, начиная с Зембина, было (11 декабря) — уже 28 градусов. Снегу выпало мало, и он растаял. 17 (29) шел дождь, а затем сразу наступил мороз? и сделалась гололедица, так что лошади с большим трудом держались на йогах; большая часть потеряли подковы, и нельзя было снова подковать. Генералы, офицеры, даже солдаты, кавалеристы и артиллеристы шли пешком, ведя лошадей под уздцы, каждую минуту останавливаясь, так как лошади спотыкались. Лишь невообразимые казаки все время не» сходили с лошадей, которые не были подкованы. Между Зембином и Плющаницами, куда мы прибыли 20 ноября (2 декабря), и Иллией, которой мы достигли 21-го в полночь, после ужасного и чрезмерного по усталости перехода, мы нашли множество разломанных и оставленных экипажей, пушек, подвод, несчастных, истощенных, наполовину замерзших солдат. Но это еще ничего не значило в сравнении с тем ужасным зрелищем, которое поражало нас во время дальнейшего похода. В продолжение этих трех дней наши солдаты, еще находившиеся в отчаянии по поводу пожара Москвы, приписанного французам, и знавшие, что во время своего бегства Наполеон приказал расстреливать русских пленников, которых не мог увести (это было засвидетельствовано самими французами), убивали прикладами несчастных, попадавших в их руки, называя их сожигателями Москвы. Офицеры по мере возможности противодействовали этому ужасному мщению, которое на самом деле оказывало услугу этим несчастным, сокращая их страдания.

Вскоре жалость заместила в сердцах наших солдат эту жажду мщения, конечно, ужасную и несправедливую, но, может быть, извиняемую тем злом, которое испытала их родина вторжением, напоминавшим самые варварские времена. Вскоре они смотрели молча и равнодушно на жертвы, которых рок им предоставлял, а потом делились с ними получаемою пищею, — напрасное, даже жестокое проявление человеколюбия, так как оно лишь продолжало мучительную агонию этих несчастных.

Между Иллией иМолодечной, куда мы прибыли 21 ноября (3 декабря), дорога идет по дремучему лесу; она была до такой степени загромождена трупами, что павлогородские гусары, составлявшие авангард и шедшие пешком, были принуждены подымать трупы пиками и отбрасывать их в стороны, чтобы очистить дорогу для колонны. Здесь и во время дальнейшего шествия открылось зрелище, которого, полагаю, не было и» вероятно, не будет еще раз- Русская армия шла сомкнутою колонной по середине дороги, а по бокам шли или, вернее сказать, тащились две неприятельские безоружные колонны: и те, и другие попирали ногами мертвых, коими была усеяна земля. Ежеминутно падали сотни беглецов. Доведенные до крайнего предела сил, необходимых для борьбы со смертью, они останавливались, падали и в корчах умирали.

Среди подобного крушения, заставлявшего страдать в такой степени чувство человеколюбия, если бы можно было испытывать хоть сколько-нибудь веселости, то костюм некоторых из жертв Наполеона мог бы ее внушить. Это был полный маскарад: гренадеры с длинными усами были украшены чепцами и одеты в женские шубы, другие облечены в одеяния русских священников, иные одеты в вышитые камергерские мундиры, разграбленные из повозок. Фигура самого Наполеона, как меня уверяли некоторые очевидцы, была не менее забавна. Когда он решался совершать путь верхом (это было редко, обыкновенно он восседал в прекрасной карете, закутанный в шубы), то садился на лошадь соловой масти, облаченный в огромную зеленую, расшитую галуном шубу, похищенную в Москве, и в большом меховом чепце. Он, как и другие, представлял собою настоящую карикатуру.

После Березины несчастные французы, в коротеньком платье, в панталонах и жилетах из бумажной ткани, без шинелей, не имели никакой провизии и питались только лошадиной падалью; они резали ее кусками и жарили, нанизав на палку, но чаще ели ее сырьем, и эта ужасная пища причиняла им зачастую дизентерию, ослабляя их вместо того, чтобы подкреплять. Но выбора у них не было.

Увы, мне пришлось увидеть более страшные вещи. В лесу под Молодечною я видел только что родившую женщину, она испускала дух возле своего мертвого ребенка. Я видел мертвого человека: его зубы впились в ляжку еще трепетавшей лошади; видел мертвого в лошади: он выпотрошил ее и залез в нее, чтобы согреться. Я видел впившегося зубами в кишки мертвой лошади. Я не видел, чтобы несчастные французы пожирали друг друга, но я видел трупы с кусками мяса, вырезанными для пищи. Мы находили трупы в подводах, из которых были выброшены припасы. Ген. Башилов подобрал под Иллией молодого офицера, ослабевшего от лишений; он дал ему хлеба, надел на него шубу и посадил в свою коляску. Прибыв в Иллшо, он нашел его мертвым.