Евгений Тарле - Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов

…По возвращении в Москву первою заботою императора было помочь бедствию, не терпящему отлагательств. Он занялся организацией) гражданского и военного управления. Герцог Тревизский был назначен губернатором Москвы, ген. Дюронель — командующим войсками, Лессепс — генеральным интендантом или провинциальным префектом. Сами москвичи, движимые чувством человеколюбия или привлеченные выгодным содержанием, поступали в канцелярии новой администрации. Городское управление встретило, однако, некоторые затруднения в своем образовании, вследствие отказов многих лиц, призванных в состав его.

Официальное заявление о том, что муниципальное правление не имеет никакой другой цели, кроме восстановления общественного порядка и безопасности, и, быть может, страх За последствия, какие могло повлечь дальнейшее упорство, заставили некоторых из московских жителей принять новую должность. Это были по большей части купцы. Головою выбрали некоего Никотина [10] Находкина. — Ред. . Поведение его в этих обстоятельствах заслуживает упоминания. Представляясь в первый раз Лессепсу, Никотин явился довольно смело во главе первого муниципального собрания' и прямо обратился к начальнику с следующими словами, сказанными по-русски:. «Ваше превосходительство! Прежде чем вступить в исполнение своих обязанностей, я должен официально объявить, что ничего не стану делать против веры и моего государя. Иначе мы скорее все умрем, чем не исполним долга, который в наших глазах есть первый и священный». Несколько удивленный неожиданною речью, Лессепс отвечал им мягко: «Вас, господа, нисколько не касается борьба императора Наполеона с императором Александром. От вас требуется, от вашей гуманности и филантропии ожидают только восстановления порядка и обеспечения частной собственности; вы должны восстановить доверие между жителями деревень и города. Таковы, охотно повторяю, ваши единственные обязанности, господа».

На таких условиях муниципалитет состоялся. Сверх того, в каждом квартале были учреждены полицейские комиссары. Первым делом новых чиновников было собрать несчастных, бродивших по улицам Москвы без одежды и пищи, и приютить их.

Ист. Вести., 1881, № V, стр. 883.

Из записки Г. Я. Комьчутина, адресованной неизвестному лицу, о его участии в Московском муниципалитете.

…Французским начальством чрез печатные листы объявлено, что грабеж прекращается и, если кто из французов или русских в том изобличен будет, таковому положена смертная казнь. В сих обстоятельствах напечатано было и о учреждении временного городского правления или муниципалитета и полиции. На первый возложено попечение восстановить в церквах богослужение и чтоб оное было уважаемо, продовольствие оставшимся в городе» жителям съестными припасами и прочее. А на последнюю — восстановление спокойствия, тишины и очищение города от мертвых тел человеческих и скотских, лежащих по улицам. В первом назначен интендантом француз Лессепс, а в последней комендантом таковой же, но имя его нам неизвестно. Приказано ими, чтоб русские избрали из себя в муниципалитет голову с четырьмя помощниками и 20 человек в товарищи или члены, а в полицию комиссаров. Выбор сей происходил мимо нас, следовательно, мы и были покойны. Но в один день пришел в дом наш французский офицер с двумя рядовыми, по записке, у него имевшейся, спросил меня и приказал итти с собою к интенданту Лессепсу…

Представили меня Лессепсу, который объявил мне, что я избран в муниципалитет и занял бы свое место. Я, выслушавши приказание, просил его об увольнении, представя ему, что имею престарелых родителей, жену и осмерых детей малолетных и что дом наш частию выгорел и весь разграблен. Лессепс сказал мне, что он отменить меня не может, потому что выбран я не им, а «вашими русскими и собственно для вас русских». Я стал усиливаться просьбою. Он, долго слушав и осердясь, сказал: «Что ж вы много разговорились? Разве хочете, чтоб я об вас, как об упрямце, донес моему императору, который в пример другим прикажет вас расстрелять?» После сего я не нашелся и не осмелился сказать уже ни слова. Лессепс, походя по комнате, приказал мне итти за собою, ввел в одну отдельную из комнат, где уже голова с прочими муниципальными заседали, приказал им, чтоб показали мне место, а мне оное занять, что я и принужден был исполнить. Перевязали мне на левой руке алую ленточку ь знак, что я муниципал, о каковых знаках припечатано было и в объявлениях. Тут сказано мне особенно головою, в извинение выбора моего, что я, по знанию моему французского и немецкого языков, могу быть верным переводчиком. А на иностранцев, хотя оные и в подданстве, не во всем полагались. Он приказал мне замечать из разговоров их о делах и движениях неприятельских.