Евгений Тарле - Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов

Не заслуживает ли сей крестьянин быть помещен в число героев? И пусть Наполеон разочтет, каковы должны быть его полчища, чтобы на каждого верного русского крестьянина пришлось по 10 и 15 его рабов.

Русский Вестник, 1814, кн. 5, стр. 47–50.

1812 г. августа 1. — Из письма Ф.В. Ростопчина А. Д. Балашову из Москвы о борьбе крестьян против войск Наполеона.

Вы, я думаю, уже известны о происшествии в с. Сычевке, на границе Смоленской губ. к Тверской. Партия пленных французов в числе 99 человек под начальством одного армейского офицера и 30 рядовых, пришед в сие селение, напоила конвой и, схватя ружья, стала стрелять. Крестьяне ударили в набат. Собрались и, всех пленных обезоружа, били и перевязали, убив до смерти шестерых. Но я уверен, что и из связанных много после умерло. Слух разнесся, что французы пришли, и от сей тревоги к вечеру в Сычевку прискакало до 9 тыс. человек на защиту и бой с французами. Соседние дворяне все были из первых с их людьми. В некоторых селениях от злости крестьяне зажгли хлеб на полях, говоря: не доставайся же им. Вот еще доказательство того, что я говорил и говорю. Наполеон рассчитывал на слово свобода, но оно не подействует, и если бы народ и желал ее, то ненависть ко врагу отечества удалит его от соучастия в успехе его намерения, и в злобе к нему последний холоп наравне с первым барином- Немного еще терпения, много чрезвычайных средств, и государь император наш избавит и себя, и свое царство, и Европу от замыслов Наполеона..

Дубровин, стр. 75–76.

Из воспоминаний А. П. Бутенева об отношении крестьянства Смоленской губ. к своей армии и о борьбе с врагом.

… Пока мы проходили бывшие польские места, жители городов и деревень относились к войскам с молчаливым равнодушием, видимо, озабоченные только тем, чтобы их чем не обидели. Они знали о строгом воспрещении насилия и грабежа, и если изредка случалось что-нибудь подобное, смело приносили жалобы военному начальству, уверенные в удовлетворении.

Совсем иное было в губернии Смоленской, знатную часть которой наша армия проследовала, прежде чем дойти до самого города Смоленска. Несмотря на наступавшее время жатвы, на полях немного было видно народу. Крестьяне собирались толпами, принимали войска в деревнях или выходили к ним навстречу, с радостными криками. Мужики подносили хлеб и соль. Бабы с младенцами на руках приветливо и сердобольно глядели, как мимо них шли обремененные тяжкою амунициею, покрытые пылью и потом солдаты, менявшиеся с ними добрыми пожеланиями, а иной раз отпускавшие какое-нибудь меткое, веселое словцо, на которое русский солдат бывает такой мастер. Меньшая часть войск со штабами размещалась по деревням, остальные располагались бивуаком, а главнокомандующий и начальство обыкновенно занимали соседнюю господскую усадьбу: помещики выезжали за ними в разнообразных своих экипажах, жены их не щадили угощений и оказывали всякое гостеприимство. Но так было только на первых переходах. Дальше, крестьянское население показывалось реже, так как тут уже составлялись ополчения, спешно собираемые помещиками, к которым для того были отряжаемы офицеры или сержанты из армии или из Москвы, где, по первому слову государя, тотчас начала образовываться боевая сила. Уже все знали, что неприятель гонится по пятам за нашею отступающею армиею, но, вместо страха и уныния, во всех слоях русского народа разгоралось единодушное, сердечное усердие к спасению родины. По деревням, как и по городам, помещики, крепостные крестьяне (а их было отменно много), свободные люди, мещане и купцы, сельское духовенство, гражданские чиновники всякого положения, все одушевлены были пламенною любовью к России и сильнейшим негодованием против неприятеля. Все готовы были на всякую жертву для обороны святой Руси и для истребления дерзкого врага. Кто жил в это достославное, поистине великолепное время, тот во всю жизнь его не позабудет… Сам Наполеон, во время своего бегства, проговорился в Варшаве аббату Прадту: «Русские показали себя, какой это народ».

Чем дальше шла армия в глубь страны, тем безлюднее были встречавшиеся селения, и особенно после Смоленска. Крестьяне отсылали в соседние леса своих баб и детей, пожитки и скотину; сами же, за исключением лишь дряхлых стариков, вооружались косами и топорами, а потом стали сжигать свои избы, устраивали засады и нападали на отсталых и бродячих неприятельских солдат. В небольших городах, которыми мы проходили, почти никого не встречалось на улицах: оставались только местные власти, которые по большей части уходили с нами, предварительно предав огню запасы и магазины, где к, тому представлялась возможность и дозволяло время…