Алексей Исаев - Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова

В сущности, у РККА не было опыта противостояния обороне совершенной для того времени армии. Финны в 1939—1940 гг. были слабым с точки зрения технического оснащения и тактики противником. Немцы были намного сильнее финнов в артиллерийском отношении. Командующий 4–й танковой группой Гепнер в телефонограмме командующему группы армий «Центр» 21 декабря 1941 г высказал показательный тезис: «Артиллерия… является единственной защитой измотанных боями войск». В сущности, именно артиллерия препятствовала эффективному использованию лыжных батальонов, которые успешно применялись финской армией в «зимней войне». Применение их в финском стиле оказывалось возможным только в северо–западном секторе фронта. Густая сеть населенных пунктов на остальных направлениях позволяла простреливать промежутки между ними артиллерией и препятствовать просачиванию вооруженных только легким оружием лыжников.

Кроме сильной артиллерии, немецкая армия была насыщена станковыми и ручными пулеметами. Деревни на пути наступающих советских войск были превращены в своего рода крепости с круговой обороной.

Обычный сельский жилой дом состоял из крытого двора и собственно жилого помещения. В крытом дворе устраивался ДЗОТ путем прорезания амбразур в бревенчатых стенах. Выше амбразур внутри строения делалось перекрытие, пересыпанное сверху землей. Часто в подполе строилась землянка–блиндаж, укрывавшая от огня артиллерии. Такой ДЗОТ, совмещенный с защищающим от мороза жильем, был способен выдержать, по крайней мере, одно попадание 76–мм или 122–мм снаряда. Серьезной защитой от огня артиллерии становились каменные постройки, в частности церкви. После артиллерийской подготовки немцы покидали укрытия и занимали позиции у пулеметов и минометов. Преодолеть огонь пулеметов из импровизированных ДЗОТов можно было только штурмовыми группами и танками.

Советское командование постоянно требовало от войск охватов и обходов. Однако во многих случаях это было труднореализуемым на практике пожеланием. Когда сеть населенных пунктов была достаточно густой, то охваты и обходы были затруднительны. Требовался именно лобовой штурм. Тем более бесполезным был обход, если речь шла о жизненно важном узле коммуникаций. В случае его окружения немцы могли перейти к снабжению по воздуху и удержать его. Требовалось захватывать его штурмом, то есть прорывать тактическую оборону противника в достаточно сложных условиях.

Следствием проблем с сокрушением тактической обороны противника стали ограниченные результаты успешных прорывов. В случае прорыва фронта немцы прилагали все усилия, чтобы удержать опорные пункты в основании пробитой в построении их войск бреши. В полосе наступления Волховского фронта таким опорным пунктом стала Спасская Полисть, в наступлении Калининского фронта — Оленино и Белый, в наступлении Юго–Западного и Южного фронтов — Балаклея и Славянск. Впоследствии узкие коридоры за спиной прорвавшихся в глубину обороны противника армий создали предпосылки для ликвидации вклинений весной — летом 1942 г.

Если сложности с прорывом тактической обороны противника и устойчивость окруженных дивизий и корпусов вермахта были во многом неожиданностью для советского верховного командования, то трудности с восполнением потерь 1941 г. были вводной спланированного наступления. Эвакуированная промышленность еще не вышла на довоенные производственные мощности. Если к началу Великой Отечественной войны в западных округах насчитывалось 52 666 орудий и минометов, то на 1 января 1942 г. почти в полтора раза меньше — 34 525. Причем наиболее чувствительной была разница в числе тяжелых орудий: к началу войны орудий калибром свыше 105 мм было 9675 единиц, а на 1 января 1942 г. более чем в два раза меньше — 3914 штук. Промышленности удалось восполнить только потери минометов калибра 82—120 мм. К началу войны их было 8632 единицы, а на 1 января 1942 г. — 9369.

Недостаток собственно артиллерии усугублялся трудностями с боеприпасами. Это было вполне объяснимо: в ценах 1936 г. стоимость месячного расхода снарядов к 122–мм гаубице (440 штук) более чем в два раза превосходила цену самого орудия. Кроме того, производство пороха, являвшееся еще до войны узким местом в военной промышленности СССР, было существенно ограничено потерей и эвакуацией пороховых заводов. Результаты не заставили себя ждать. В апреле 1941 г. был введен норматив расхода снарядов на одно дивизионное орудие 76–мм — 540 штук, 122–мм гаубицу — 440 штук и 152–мм гаубицу — 360 штук. В январе 1942 г. фронты могли обеспечить 76–мм дивизионную пушку 286 выстрелами, расход составил 198 выстрелов. Всего в январе — марте 1942 г. при нормативе расхода 2160 снарядов обеспеченность составила 1066 выстрелов, а расход — 682 выстрела. Столь же тяжелой была обстановка с боеприпасами других типов. В январе 1942 г. каждая 122–мм гаубица была обеспечена 218 снарядами, из которых реально выпустила 156. В феврале 1942 г. эти цифры составили соответственно 239 и 167 штук. Снарядный голод не был преодолен до самого конца зимней кампании 1942 г. Еще более напряженной была ситуация с минометными боеприпасами (потери матчасти минометов, как мы знаем, восполнили). При нормативе месячного расхода 82–мм мин 665 штук обеспеченность ими в январе составляла 111 штук на миномет, в феврале — 97 и в марте — 69. Аналогичная картина была со 120–мм минами. При нормативе месячного расхода 480 штук на один миномет в январе 1942 г. обеспеченность составила всего 34 мины, в феврале — 39 и в марте — снова 34 мины. За четыре месяца 120–мм минометы смогли израсходовать всего 7 % норматива.