Клара Цеткин - Воспоминания о Ленине

“Я думаю, ответила я, что существует только один путь, на котором Леви мог бы подчиниться дисциплине Коминтерна, не отрекаясь от своих взглядов. Он должен сложить свой мандат депутата рейхстага и закончить выпуск своего журнала номером, в котором даст вполне объективную оценку работе нашего III Всемирного конгресса с высокого сторожевого поста истории. Это, само собой, не исключает критического отношения к этой работе, а наоборот. Равным образом, он должен сделать заявление, что хотя он считает резолюцию съезда, направленную против него, несправедливой и непоследовательной, но что в интересах дела он ей подчиняется. Пауль Леви благодаря такому шагу, в котором проявилось бы его мужество и самообладание, ничего не потерял бы как политик и человек, а только выиграл бы. Он сумел бы доказать, вопреки грязным подозрениям своих противников, что ему коммунизм дороже всего”.

— Ваше предложение превосходно, поистине превосходно, — заметил Ленин. Но примет ли его исключённый из партии Леви? Во всяком случае, я желаю, чтобы в оценке Леви оказался основательным ваш горячий оптимизм, а не пессимизм многих других. Я вам ещё раз обещаю выступить перед партией с открытым письмом в пользу обратного приема Леви в партию, если только он сам не сделает невозможным такой шаг. Но вернемся к главному: все резолюции III конгресса в общем и целом должны вас удовлетворить. Они имеют весьма важное историческое значение и являются действительно “поворотным пунктом” в развитии Коминтерна. Ими заканчивается первый период в его развитии на пути к революционной массовой партии. В силу этого конгресс должен был основательно покончить с левыми иллюзиями, будто мировая революция беспрерывно идёт вперёд в своём бурном первоначальном темпе, что мы находимся на гребне второй революционной волны и что исключительно от воли партии и её активности зависит возможность обеспечить победу нашему знамени. Конечно, на бумаге и в зале заседаний конгресса легко “сделать” революцию в безвоздушном пространстве, свободном от каких бы то ни было объективных условий, и провозгласить её как “славное действие одной партии” без участия масс. Но в конечном счёте это Даже не революционный, а какой-то просто-напросто мелкобуржуазный взгляд. Эти “левые глупости” нашли себе в немецком “мартовском выступлении” и в “теории наступления” своё конкретное и самое резкое выражение. Случилось так, что они должны были быть ликвидированы на вашей спине, вам пришлось поплатиться своими боками. Счёты были сведены в международном масштабе.

Теперь вы должны в Германии в качестве единой твёрдой партии постараться провести одобренную нами тактику. Так называемый “мирный договор”, который заключён Между вами и который мы кое-как склеили, сам по себе не может служить твёрдой базой для этого. Это будет самообманом, если вы слева и справа не будете воодушевлены искренним и честным стремлением действовать как единая партия на основе ясной и определённой политической линии. Вы должны, несмотря на всё ваше нежелание и нерасположение, безусловно войти в ЦК партии. И вы не должны больше оттуда убегать, даже если вам лично покажется, что вы имеете на это право или что вы даже обязаны это сделать. У вас нет никакого права, кроме права в тяжёлое время служить партии и пролетариату. Ваш долг теперь сохранить партию. Я делаю вас персонально ответственной за то, чтобы в партии не произошло никакого раскола. В самом крайнем случае допустимо лишь отделение какой-нибудь небольшой группы. Вы должны быть строгой с молодыми товарищами, не имеющими ещё глубокой теоретической подготовки и большого практического опыта, и в то же время вы должны проявить по отношению к ним много терпения.

Тут я прервала “наставления” Ленина удивлённым вопросом: “Имеются ли у вас какие-либо подозрения на этот счёт?” Мой наставник рассмеялся: “Нет, но у меня есть опыт”.Затем он продолжал:

— Особенно важно, чтобы вы собрали вокруг нашего знамени давних товарищей, которые уже имеют заслуги перед рабочим движением. Я имею в виду таких товарищей, как Адольф Гофман, Фриц Гейер, Дауминг, Фриз и др. И в отношении к ним вам придётся проявить терпение, не объявлять сейчас же, что “чистоте коммунизма” угрожает опасность, если когда-нибудь случится, что им не удастся точно и чётко формулировать свою коммунистическую мысль. Эти товарищи проникнуты самым твёрдым намерением стать хорошими коммунистами, и вы должны помочь им стать такими. Вполне понятно, что вы не должны делать никаких уступок пережиткам реформистских теорий. Реформизм не должен нам доставляться контрабандой под каким-нибудь фальшивым флагом. Но вы должны поставить таких товарищей в соответствующие условия, чтобы они не могли говорить и действовать иначе, как коммунисты. Может быть, и даже вероятно, вам, несмотря на это, придётся пережить иногда те или другие разочарования. Если вам случится утерять одного товарища, который “свихнётся”, то вы, действуя твердо и умно, сумеете сохранить двух, трёх, десять товарищей, которые одновременно с ним пришли к вам и сделались настоящими коммунистами. Такие товарищи, как Адольф Гофман, Дауминг и т. д., приносят с собой в партию опыт и известную осведомлённость. Они, прежде всего, живые звенья, связывающие партию с широкими рабочими массами, доверием коих они пользуются. Всё дело в массах. Мы не должны их запугивать ни “глупостями слева”, ни “страхами справа”. И мы завоюем массы, если и в большом и в малом станем действовать как твердокаменные коммунисты. Вам в Германии предстоит сейчас выдержать экзамен по тактике завоевания масс. Не приносите нам разочарований, и пусть первым вашим шагом в этом направлении не будет раскол партии. Нужно, Клара, всегда думать о массах, и тогда вы совершите революцию, как мы её совершили с массами и через массы.