Семен Красильщик: Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны

Выпили за победу и приближающееся окончание войны, за нашу встречу, за дружбу союзных армий, за процветание наших народов, за человека и человеческое счастье.

В конце обеда американцы завели разговор о Т-34, отозвались о нем с большой похвалой и задали несколько чисто технических вопросов. Я предложил посмотреть машину, и все отправились на соседний участок.

Не в обиду будет сказано, иностранным журналистам, присутствовавшим на обеде, очень и очень пришлась по вкусу русская водка, на которую они изрядно приналегли, в чем им не уступили и водители «виллисов», на которых приехали наши гости. Прикинув, что это может привести к неприятным последствиям, я приказал выделить наших шоферов и довезти гостей до переправы.

Мы прощались очень тепло, и американцы сели в машины с огромными букетами весенних цветов, собранных гвардейцами в небольшом лесочке, который опоясывал скромную немецкую деревушку Вердау.

На следующий день обострилось положение на левом фланге, где фашисты сделали несколько решительных попыток потеснить наши войска. Это вызвало у меня беспокойство, хотелось поехать туда, чтобы на месте определить размеры угрозы и принять необходимые контрмеры. Но мне было приказано встретить у нашей переправы командующего 1-й американской армией генерала Ходжеса и проводить к месту приема нашим командармом генералом Жадовым.

Естественно, теперь я уже был гораздо спокойнее, чем накануне. Тем не менее, встречая крупного американского военачальника, я ощутил приятное волнение, когда первым из представителей Советских Вооруженных Сил приветствовал его на территории, освобожденной нами, и почувствовал на себе внимательный, испытующий взгляд гостя. Он смотрел на меня так, точно во мне одном пытался увидеть отражение тех качеств Красной Армии, которые вызывали почтительное восхищение всего мира, бывшего свидетелем нашей беспримерной борьбы с фашизмом.

Мы благополучно прибыли в резиденцию генерала Жадова, находившуюся километрах в тридцати от переправы. Местом встречи двух командармов было избрано довольно большое поместье с абсолютно неповрежденным господским домом.

Свита у генерала Ходжеса была еще больше, чем у Хюбнера. Журналисты тоже явились в полном составе. В остальном же эта встреча была очень похожа на вчерашнюю: то же радостное возбуждение, выражение взаимной симпатии, искреннего уважения, та же теплота и дружба.

В качестве сувенира генерал Жадов преподнес Ходжесу медаль «За оборону Сталинграда», прикрепленную к небольшому обтянутому малиновым бархатом альбому.

Несколько часов прошло в непринужденной дружеской беседе за красиво сервированным столом, и, по-моему, американцы уехали очень довольные оказанным им приемом, генералом Жадовым и многочисленными знакомыми из штаба армии.

Для меня полоса приемов на этом не кончилась. Буквально через несколько часов я получил сообщение о том, что командир американского корпуса приглашает меня с ответным визитом в свой штаб, находящийся в Лейпциге, 1 мая 1945 года.

Скажем прямо, приглашение пришло не вовремя. Гитлеровцы на левом фланге продолжали контратаковать, положение там сложилось трудное, уезжать в такое время мне казалось просто невозможным. Что делать?

Доложил обстановку командарму, сообщил о приглашении и попросил указаний. Командарм приказал отправляться с ответным визитом.

Командир американского корпуса приглашал меня прибыть с офицерами штаба в количестве 16 человек и сообщал, что в случае нашего согласия в Topray нас будут ждать самолеты, которые доставят делегацию в Лейпциг. Опять задача: кому ехать? Нельзя же самому уехать, да еще и боевых командиров забрать! Мало ли что может произойти! Война-то продолжается, фашисты нажимают. В конце концов, посоветовавшись, из командиров дивизий решили взять с собой только генерала Суханова, а из штаба корпуса — полковников Волова, Миттельмана, Оспищева да еще нескольких офицеров и корреспондентов.

Советская карта военных действий в районе Эльбы.

Первое мая. Наверное, в этот день случались и дожди, и серая, пасмурная погода, а в сознании он все равно ассоциируется с весенним ликованием, солнцем, первой зеленью. Должно быть, именно поэтому, проснувшись утром 1 мая 1945 года и увидев, что солнечный свет волнами клубится над землей, я удовлетворенно подумал: погода прекрасная! И ощутил светлое, праздничное настроение…