Семен Красильщик - Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны

Нам подали макароны с мясом, колбасу, копченую рыбу, мясо в тесте, черный хлеб, крутые яйца, горячее какао и печенье. На столе были расставлены бутылки водки, перед каждым стоял наполовину наполненный стакан. Стоило сделать глоток, как один из одетых в голубые гимнастерки официантов протягивал руку из-за плеча, подливая еще водки. Не желая показать, что не в силах тягаться со своими русскими хозяевами, я незаметно выливал содержимое стакана в сапог. Официанты тут же заново наполняли его.

Постель мне приготовили на втором этаже деревенского дома. Посреди ночи я проснулся. Кто-то меня тряс. Это был военный корреспондент, которому для статьи нужно было узнать наши имена и адреса.

На следующее угро голова у меня раскалывалась. Я вышел на скотный двор, где умывались солдаты. Окунуть лицо в воду было просто наслаждением. Для того чтобы пойти в столовую, потребовалось больше силы воли, чем на все, вместе взятое, за прошедшие три дня. Когда я увидел на столе бутылки с водкой, то понял, что мне пришел конец. Даже У. Филдз [38] Уильям Филдз (1880–1946) — известный американский комедийный актер. однажды сказал, что он умеренный человек — никогда не пьет перед завтраком. Но не мог же я уронить честь американского разведчика. Я выпил и понял, почему у русских принято опохмеляться. Голова прояснилась, и я почувствовал себя просто замечательно. Чтобы сохранить ясность мысли, нужно пить эту штуку все время.

Выйдя из столовой, я увидел, что наш «джип» украсили цветами, словно передвижную рекламную платформу во время праздника роз. Капот был весь в букетах сирени, тюльпанов и роз. Русские привязали к левой стойке ветрового стекла свой флаг. Он был такого же размера, что и наш, американский. К ветровому стеклу они приклеили фотографии Рузвельта, Черчилля и Сталина.

Направляясь обратно в свой штаб, мы было подумали, что перед въездом в первый же город надо убрать все украшения. Но потом посмотрели друг на друга, нас переполнило чувство гордости и радости от того, что победа близка. Мы двигались вдоль длинных колонн беженцев, направляющихся на запад. Скудные свои пожитки они несли в руках или везли в тележках. Сначала они явно не верили своим глазам, а потом начинали приветствовать нас как героев-победителей. В Зеллихау мы наткнулись на немецкий полк, который был брошен своим командиром. Нам пятерым сдалось 1200 человек.

27 апреля самолет, пилотируемый майором Тэрнером, доставил командир 415-го пехотного полка Кокрэна, начальника оперативного отдела штаба дивизии подполковника Хуга и переводчика сержанта Ситника в русский штаб в Аннабурге. 28 апреля в наш штаб в Деличе прилетел генерал-майор Суханов. Я встретил его в своем «джипе» прямо у посадочной полосы. Генерал Аллен отпорол от своего рукава нашивку дивизии «Тимбервулф» и приколол нашивку к рукаву Суханова, произведя его таким образом в почетные офицеры нашей дивизии.

Поиски русских и встреча с ними стали самыми незабываемыми событиями моей жизни. Полные драматизма и радости, они были освящены духом дружбы. Оказалось, что люди способны выражать свои эмоции в самых необыкновенных, ярких формах. Безгранично чувство тепла, заботы, симпатии и сопереживания, которое мы, люди, способны испытывать друг к другу. Переполняя нас, оно может вылиться в самые удивительные выражения любви и сочувствия.

Когда я обнимал моих русских товарищей в тот день в 1945 году, никто не мог бы заставить меня поверить, что людей мучили и сжигали живьем просто для того, чтобы избавиться от них. Война, окончившись наконец, заставила многих людей полюбить друг друга. Если бы все люди общались так же, как мы во время встречи с русскими, не было бы никаких войн.

Захватив в апреле 1945 года Лейпциг, 69-я дивизия продолжала двигаться к востоку, и наш 273-й полк 20 апреля подошел к реке Мульде. Каждый солдат знал, что русские наступают в нашем направлении. Фашистская Германия должна была неизбежно потерпеть поражение.

Но вот когда это произойдет и кто из нас доживет до победы — это волновало каждого.

Нам было приказано остановиться у реки Мульде и не проводить никаких разведывательных операций к востоку от нее. Потом высшее командование разрешило выслать патрули к востоку от реки, но не далее чем на 5 миль.