Евгений Коковин - Мы поднимаем якоря

Евгений Коковин

МЫ ПОДНИМАЕМ ЯКОРЯ

- А вы знаете, что такое якорь?.. Этот вопрос даже обидел меня. Подумаешь, якорь! Да это известно каждому мальчишке, каждой девчонке, хотя бы они и жили за тысячу миль от моря и никогда не видели судна. А я за последнее время перечитал уйму морской литературы - штормовых романов, штилевых повестей, рейдовых рассказов и всевозможных абордажно-яхтенных учебников, словарей и справочников. Но я мог и не читать всех этих книг, чтобы ответить, что такое якорь. Весной я закончил десятилетку, получил аттестат зрелости и летом решил временно поработать в редакции местной газеты. Несколько дней назад меня вызвал заведующий нашим отделом и сказал: - Слушай, Ершов, есть возможность отличиться! Блистательная тема - море! Передовой теплоход "Амур" в прошлую навигацию получил переходящий вымпел. Капитан на нем опытный моряк. Команде "Амура" скоро присвоят звание экипажа коммунистического труда. Как, по-твоему, это тема?.. - Тема, - согласился я и загорелся: - Напишу очерк на подвал. - Если хорошо, то можешь писать на два подвала, - расщедрился заведующий. - Недавно "Амур" ушел в первый рейс. Вернется - сразу же отправляйся на него. А в эти дни почитай что-нибудь такое, о морях и океанах. Настройся, понимаешь, настройся! Я понимал. Когда рабочий день в редакции закончился, я поспешил в библиотеку. В тишайшем читальном зале я боролся со штормами, сражался с пиратами, гарпунировал китов. Я поднимался по трапам на палубы фрегатов, бригов, шхун, яхт, пароходов и теплоходов, заходил во все портовые города, на необитаемые острова, в гавани, бухты и лагуны. Из морских словарей я узнал, что флаг "А" по международному своду сигналов означает: "Произвожу испытание скорости", а ящичные суда (на последнюю букву в алфавите) служили для перевозки сыпучих грузов и теперь они не строятся. Если эти ящичные суда больше не строятся, то зачем они мне? Ну пусть, на всякий случай. А вдруг после очерка об экипаже коммунистического труда я надумаю написать исторический морской роман! Словом, я перегрузился морскими знаниями и романтикой сверх ватерлинии и эти знания взвивались над моим клотиком. Выражать свои мысли иначе я уже не мог. Вопрос о якоре мне задал на причале моряк. Я пришел сюда встречать теплоход "Амур", чтобы побеседовать с командой и потом писать очерк. С виду моряк мне понравился - высокий, плечистый, блондинистый, с открытым добрым взглядом. Было ему лет сорок. - Скажите, пожалуйста, - обратился я к нему, - "Амур" пришвартуется к причалу или бросит якорь на рейде? "Пришвартуется", "причал", "на рейде" - эти слова должны были свидетельствовать о немалых моих морских познаниях. Моряк чуть заметно поморщился, а потом загадочно усмехнулся, но ответил тоже вежливо хрипловатым, но приятным баском: - "Амур" - теплоход грузо-пассажирский. На нем находятся пассажиры, и он, конечно, подойдет к причалу. Затем последовал этот странный - глупый или каверзный - вопрос: "А вы знаете, что такое якорь?" Придав себе вид обиженного, я ничего не ответил. Я уже не школьник, чтобы меня экзаменовать. Пусть не думает, что я уж совсем ничего не смыслю в морском деле. Правда, я не моряк, и мне никогда не приходилось бывать в море. Я, как уже говорил, только собирался написать о моряках "Амура" очерк для нашей газеты. Для этого и штудировал произведения маринистов и учебники морской практики. А может быть, моряк хотел посмеяться, разыграть меня? Я знал, за моряками такое водится. Любят подшутить над невеждами и новичками. Но хотя я не бывал в море, хотя вид у меня был совсем не моряцкий, невеждой я все же себя не считал. Во всяком случае драить наждачной шкуркой тот же якорь или колосники меня никто бы не заставил. Мы стояли на причале, к которому прижимались каботажные теплоходы, неуклюжие лихтеры и грязноватые работяги-буксиры. Нежнейший юго-западныи ветерок чуть заметно шевелил флаги и вымпелы на бесчисленных мачтах и флагштоках. Он был бессилен приподнять даже легкую сухую материю. Безмятежная вода гавани была неопределенного цвета, и я, забыв о моряке, раздумывал, как буду такую воду изображать. В голову лезли тысячу раз использованные "плавные воды", "зеркальная гладь", "чистые струи", "отраженные облака" и прочий словесный балласт. Не знаю, что в эти минуты выражало мое лицо, но только моряк сказал тем же хрипловато-мягким баском: - Вы, я вижу, обиделись. Но в самом деле нехорошо говорить "бросить якорь". Якорь - это символ! Как чудесно сказал один писатель: "Якорь символ надежды".