Ольга Елисеева - «Прости, мой неоцененный друг!» (феномен женской дружбы в эпоху просвещения)

Игра среди роскошных декораций, порождающая ощущение реальности, но никогда реальностью не становящаяся — главный постулат культуры XVIII в.

Внешняя, напускная куртуазность всей жизни в обществе накладывала и на дамскую дружбу особый отпечаток. Дуэт двух просвещенных женщин по незримым законам века должен был имитировать взаимоотношения двух различных полов. Ролевая игра «кавалер и дама» — строгая и сложная постановка, в которой талантливые актрисы могли достигнуть совершенства, а бездарные — погубить свою репутацию. Опасное скольжение на грани дозволенного и запретного, столь характерное для духа времени, лишь еще больше разжигало любопытство подруг.

Если мы внимательно приглядимся к тому, как описана дружба двух Екатерин в мемуарах Дашковой, мы увидим значительные элементы именно этой куртуазной игры. Вспомним, где, когда и при каких обстоятельствах знакомятся наши героини?

«В ту же зиму великий князь, впоследствии император Петр III, и великая княгиня, справедливо названная Екатериной Великой, приехали к нам провести вечер и поужинать. — рассказывает Дашкова в своих мемуарах. — Иностранцы обрисовали меня ей с большим пристрастием; она была убеждена, что я все свое время, посвящаю чтению и занятиям… Я смело могу утверждать, что кроме меня и великой княгини в то время не было женщин, занимавшихся серьезным чтением. Мы почувствовали взаимное влечение друг к другу… Великая княгиня осыпала меня своими милостями и пленяла меня своим разговором… Этот длинный вечер, в течение которого она говорила почти исключительно со мной, промелькнул для меня как одна минута». [21] Дашкова Е. Р. Записки 1743–1810. Л., 1985. С. 7.

Задумаемся над обстоятельствами, при которых великая княгиня оказалась в доме канцлера М. И. Воронцова, дяди Дашковой. Они весьма любопытны и многое проясняют в тексте Екатерины Романовны. Например, почему цесаревна весь вечер говорила только с младшей племянницей канцлера. Самой создательнице воспоминаний кажется, что такое внимание со стороны гостьи объяснялось только заинтересованностью в разговоре с умной собеседницей. Обратимся к фактам.

Приезд великокняжеской четы состоялся зимой 1759 г. Только что прогремел заговор бывшего канцлера А. П. Бестужева-Рюмина, самого сильного сторонника великой княгини при елизаветинском дворе. Шла Семилетняя война с Пруссией (1756–1763 гг.) Противник берлинского двора, Бестужев желал отстранить от наследования престола Петра Федоровича, страстного поклонника Фридриха II, и передать корону его несовершеннолетнему сыну Павлу при регентстве матери мальчика — Екатерины. Конечно, главную роль — реального правителя государства за спиной у регентши-инострануи и малолетнего императора — Бестужев отводил себе.

Осенью 1757 г. Елизавета Петровна тяжело заболела и несколько дней не приходила в сознание. Доктора полагали, что конец близок. В этих условиях канцлер направил своему другу фельдмаршалу С. Ф. Апраксину, командовавшему русской армией в Пруссии, приказ немедленно поворачивать войска и двигаться в Россию, чтоб вооруженной рукой помешать Петру Федоровичу занять престол. Но Елизавета, вопреки всем предсказаниям, поправилась. Заговор был раскрыт. [22] Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века // В борьбе за власть. Страницы политической истории России XVIII века. М., 1988. С. 275–276. Дать вразумительные объяснения, почему русская армия после разгрома Фридриха II при Гросс-Егерсдорфе двинулась не на Кенигсберг, а в Литву, Апраксин не смог. Фельдмаршал скончался на допросе от сердечного приступа, услышав угрозу начальника тайной канцелярии А. И. Шувалова применить к нему в случае дальнейшего запирательства пытки. Следствие по делу Бестужева тянулось больше года, и лишь зимой нового 1759 канцлер был разжалован и сослан в деревню.

Великая княгиня в один миг оказалась без союзников и покровителей. Сама Екатерина не пострадала только потому что успела во время сжечь все компрометирующие ее документы. Однако она находилась под подозрением, пережила два пристрастных допроса у Елизаветы Петровны и на несколько месяцев фактически оказалась под домашним арестом.

Приезд великокняжеской четы в дом нового канцлера М. И. Воронцова — сторонника Петра Федоровича — знаменовал собой внешнее примирение, произошедшее между супругами по требованию императрицы. Екатерине было позволено появляться в свете, но только в обществе мужа и только у его друзей. Приехав к Воронцовым и оказавшись в окружении враждебного клана, великая княгиня чувствует себя неуютно, с ней почти никто не говорит, и она — чтоб не потерять лицо — вынуждена целый вечер поддерживать бесконечный диалог с младшей племянницей канцлера. К счастью, для великой княгини, ее собеседница обнаружила глубокий ум и начитанность. Обеим не было скучно, и Екатерина приложила все усилия, чтоб удержать возле себя ничего не подозревавшую девочку. Если б юная Воронцова покинула ее в этот вечер, цесаревна осталась бы сидеть совсем одна, ловя на себе недоброжелательные взгляды собравшихся.