Лев Колодный - Китай-город

А на месте "падшего Зарядья" распростерлась одна "Россия". "На всем моем детстве теперь стоит гостиница, как утюг поставленная", - сказал мне Леонид Леонов. Прозрение наступило много лет спустя после песнопения в честь "социалистической столицы". Не ради гостиницы задумывал товарищ Сталин колоссальную ломку. Трудящиеся должны были весело шагать мимо гигантского Наркомтяжпрома - Народного комиссариата тяжелой промышленности, "штаба социалистической индустрии". То было гигантское министерство, руководимое другом и земляком Сталина, Серго Орджоникидзе. Архитекторы в эйфории рисовали сказочные башни, рядом с которыми храм Василия Блаженного выглядел игрушкой.

Жизнь взяла свое. Нарком застрелился. Наркомтяжпром расчленили на отраслевые наркоматы. Вместо "штаба" до войны задумали возвести "Второй дом Совнаркома", то есть правительства. И здесь пора нам познакомиться с Дмитрием Николаевичем Чечулиным, исполинской фигурой советской архитектуры. Станции метро первых линий - "Комсомольская" и "Киевская" - реализованные проекты молодого Чечулина. Сын пролетария, уроженец крохотного райцентра застроил Москву всем известными домами. Бывший дворец генерал-губернатора на Тверской над- строил и оснастил колоннадой. На Триумфальной площади гостиница "Пекин", концертный зал имени Чайковского и дом, где кинотеатр "Москва" - его. Высотка на Котельнической набережной - шедевр все того же автора. "Белый дом" на Пресне - лебединая песня Чечулина. А до резиденции правительства РСФСР появилась "Россия".

Все началось с проекта высотного здания в Зарядье. "Могучий столп 32-этажного здания поднимет на высоту 275 метров золоченый государственный герб СССР и обозначит в силуэте столицы центр государственного управления великой страной". Так описывали грандиозный проект Чечулина, удостоенный Сталинской премии первой степени. Герб столпа на сто метров превышал звезду дома в Котельниках. Из восьми сталинских высоток - львиную долю, два здания, сооружал главный архитектор Москвы Дмитрий Чечулин. Смерть Сталина поставила крест на бурной стройке. Хрущев ее прекратил, металлоконструкции "столпа" разобрал, вместо высотных домов занялся пятиэтажными корпусами. Казалось, звезда Чечулина закатилась. Но она снова поднялась высоко, когда Хрущева сместили и решили построить в Зарядье гостиницу на 6000 мест.

- Почему на 6000 мест? - спросил я Чечулина. И получил ответ: Столько мест во Дворце съездов. Всем делегатам должно было хватить в гостинице номеров. Я ее задумал как дворец русского гостеприимства с ресторанами нашей кухни, кафе, универсальным залом. Заказал на заводе на свой страх и риск конструкции окон, которые не позволили снизить высоту потолков, как от меня требовали по строительным нормам и правилам.

Нашелся и для громадной "России" свой пламенный поэт.

Зарядье! Под стрелою крана

Твое начало и конец.

Зарядье - щебень в котлованах,

Зарядье - мраморный дворец.

Дворец... Москва еще красивей!

Недаром славит мир ее.

Встает гостиница "Россия",

Раскрыв радушие свое.

Когда семидесятилетний Чечулин показывал мне башню гостиницы, на его глазах загорелась бочка на плоской крыше одного из корпусов. Чечулин не поспешил к телефону и невозмутимо смотрел через стекло стены, как пламя поглощало мусор. Он верил в систему тушения пожаров и в другие автоматизированные системы, заложенные в его огромное здание. Стена "России" тянется на четверть километра над рекой.

Система не помогла в феврале 1972 года, когда случилась катастрофа. Горели, как та бочка, этажи одного корпуса и башня "России", которую Чечулину не дали поднять выше 80 метров, что на метр ниже купола Ивана Великого. Спасаясь от огня, люди выбрасывались из окон, задыхались в дыму. 42 человека погибли. И один, мастер смены радиоузла, покончил жизнь самоубийством, повесился на второй день после трагедии. То ли в знак признания вины, то ли в знак протеста против несправедливости очевидцев, утверждавших, что огонь возник в радиоузле, где замечались "посторонние люди и пустые бутылки", а также остался без присмотра паяльник, включенный в сеть.

"Я не согласен, что у вас не было ничего ценного. Вот я жил в гостинице "Россия". Для меня отель очень интересен, - высказался недавно Рем Кулхаас, - звезда зодчества ХХ века. - Может быть, он и уродлив в чем-то. Но это не важно, эстетический аспект тривиален. В архитектуре и помимо него может быть много интересного - идеи, образы, намерения, идеализм... Архитектура ХХ века как раз интересна тем, что игнорировала такие понятия, как гармония и красота".