Лев Колодный - Замоскворечье

Перед войной в Лаврушинском переулке единственный домовладелец-государство возвел громадный жилой дом. Одних писателей, таких как Борис Пильняк, Николай Клюев, Осип Мандельштам, партия убивала или представляла им плацкартные места на нарах. Другим - выдавала ордера в бесплатные многокомнатные квартиры. Михаил Булгаков не удостоился такой чести. Ему удалось лишь мысленно руками Маргариты учинить дебош в квартире дома "Драмлита"...

Дом высился как каланча.

В него по лестнице угольной

Несли рояль два силача,

Как колокол на колокольню.

Так писал Борис Пастернак, справивший новоселье в этом доме с другими классиками советской литературы - Пришвиным, Ильфом и Петровым, Паустовским, Катаевым... Когда на Москву налетали германские самолеты, поэт поднимался на крышу, чтобы тушить зажигалки, сыпавшиеся на Москву как град.

Из дома-каланчи выезжала на фронт с концертами Лидия Русланова, жившая в нем с мужем, генералом Крюковым. Отсюда ее и мужа увезли на Лубянку, далее везде. Как гениально пела эта высокая некрасивая женщина в каком-то цыганском наряде! "Что это за русская баба с таким необычайным голосом, спросил Шаляпин у Максима Горького. - Я ее слушал и плакал". Миллионы людей плакали и смеялись, когда она пела по радио. И я, мальчишка, заслушивался "Валенками", всеми ее дивными песнями, что доносились в дни войны до моего барака из соседнего магнитогорского парка.

"Всем домам - надо, не надо - стали надстраивать верхние этажи", досадовала Анна Ахматова, жившая в таком изуродованном доме на "Легендарной Ордынке", 17. Так назвал свои воспоминания протоиерей Михаил Ардов. Его сводный брат - не нуждающийся в представлении артист Алексей Баталов. Их детство прошло вблизи Ахматовой, подолгу гостившей в углу московской квартиры Ардовых. Отсюда она смотрела в сторону Кремля, где жил тиран, отнявший у нее сына и мужа.

"Стрелецкая луна. Замоскворечье. Ночь.

Как крестный ход идут часы Страстной недели.

Мне снится страшный сон. Неужто в самом деле

Никто, никто не сможет мне помочь?

Сюда приходила на встречу с Анной Ахматовой Марина Цветаева. В этой квартире мать встретилась с вышедшим на свободу сыном, Львом Гумилевым, который провел полжизни в неволе.

Здесь тайком Миша Ардов скопировал "Реквием". Дал доверительно прочесть профессору университета Западову... Вскоре гениальная поэма, за которую автор рисковал при Сталине головой, вышла в Мюнхене и других городах Европы, но не в советской Москве...

В разгар войны появился на Ордынке бородатый физик Игорь Курчатов. И по приказу Сталина под приглядом Берии занялся реализацией советского атомного проекта в пику американскому. Базой физиков-атомщиков стал институт в Пыжевском переулке. Отсюда конструкторы атомной и водородной бомб перебрались на окраину, облюбовав для реактора корпус недостроенной больницы в Покровском-Стрешневе.

С тех пор переулок и его дворы застраивался корпусами институтов напрямую или косвенно связанных с ядерной энергией. Если одна бомба упадет, не дай бог, в их гущу, то она подорвет атомную мощь державы. Потому что на Большой Ордынке, на месте особняка купца Лямина, где его дочь основала приют, выстроено самое громадное здание улицы и района. Высота 12 этажей. Стиль - сталинский ампир. В историю оно вошло как министерство среднего машиностроения СССР. Вывески у подъезда не полагалось, то был один из советских секретов Полишинеля. Сегодня у дверей дома читаю: "Министерство атомной энергии Российской Федерации".

Министром "среднемаша" до 88(!) лет служил Ефим Славский, человек легендарный, окутанный мраком секретности. Трижды получал в Кремле звезду Героя, дважды - золотую медаль с профилем Сталина, однажды - с профилем Ленина, поскольку по статусу больше не полагалось. В эти стены вызывались из засекреченных городов отцы водородной бомбы - трижды Герой Андрей Сахаров, трижды Герой Юлий Харитон. Его и Курчатова после первого в мире взрыва водородной бомбы поцеловал в лоб маршал Лаврентий Берия, отвечавший за ядерный проект. Ядерщики и ракетчики творили свои "изделия" под кураторством этого сталинского маршала, как танк сокрушавшего все преграды на пути к мировому господству. Оказавшись перед судом в бункере бомбоубежища, он кричал караульным: "Вы не знаете, кто я такой! Это я, я сделал ракеты!"... Комендант Стромынки обходил на моих глазах комнаты студенческого городка и выносил портреты лысого плотоядного мужчины в пенсне, Лаврентия Берии. С того дня начал рассеиваться мрак большевизма, густо окутавший Россию.