Артур Конан-Дойль - Мастер из Кроксли

- Постараюсь эту уверенность рассеять, - сказал Роберт.

Ленч прошел в молчании: Монтгомери мысленно был уже на ринге, Уилсон же прикидывал, сколько денег он потеряет в случае поражения.

Запряженная парой коляска Уилсона стояла у подъезда. К упряжи лошадей, за ушами, были прикреплены бело-голубые розетки - цвета спортивного клуба Уилсонских шахт.

У ворот аллеи, ведущей к докторскому дому, собралась толпа. Несколько сот шахтеров с женами и детьми встретили экипаж бурными приветствиями. "Наверное, все это мне снится", - думал Монтгомери. Никогда в его жизни не было еще таких приключений, да еще приправленных бушеванием человеческих страстей вокруг. Уилсон приколол ему на лацкан бело-голубую розетку, и теперь уже все увидели, кому предстоит защищать в бою эти цвета. Из всех окон и дверей каждого шахтерского домика махали платками и выкрикивали: "В добрый час!" и "Желаем удачи!"

Монтгомери представил себя рыцарем, спешащим на ристалище. Предстоящий турнир, несмотря на очевидную грубость, не был лишен и духа благородства ведь в этом бою он представляет многих. Самому себе он дал слово, что если его побьют, то из-за перевеса в силе и мастерстве, но никак не из-за недостатка отваги и стойкости. Они проехали мимо дома Фоссета, который как раз влезал на свою высоченную двуколку. Он отсалютовал им своим неразлучным кнутом и шлепнулся на сиденье.

Чуть позднее они обогнали трактирщика Пэрвиса, восседавшего рядом с празднично принаряженной супругой. Чем ближе к Кроксли, тем больше их украшенная бело-голубым коляска напоминала голову кометы, а хвост терялся вдали. Он состоял из пешеходов, всадников, повозок. Видавшие виды шахтерские двуколки были переполнены. Процессия растянулась по крайней мере на четверть мили, и воздух был насыщен сквернословием, щелканьем кнутов, свистом, выкриками, лошадиным топотом. А тут еще в процессию влился кавалерийский эскадрон - матч совпал по времени с ежегодными маневрами. Всадники следовали сразу за коляской Уилсона, образовав как бы почетный эскорт. Поднявшаяся дорожная пыль не могла заслонить от сверкания медных касок, яркие мундиры, веселые загорелые лица над покачивающимися конскими головами. Нет, это могло быть только сном!

Уж совсем поблизости от Кроксли дорога сливалась с другой, и эта другая была забита таким же потоком болельщиков противной стороны. Колонна Уилсона замедлила движение. Литейщики, приверженцы своего Мастера, пошучивали по адресу соперников или же, наоборот, ворчали неприязненно. Впрочем, и шутки были чем-то сродни тяжелым чайкам, и навстречу им как будто летели куски антрацита: "Да ему соска нужна, вашему боксеру?" - "А гроб вы с собой захватили, а то как его будете упаковывать?" - "А где ваш хроменький?" - "Эй, малыш, ты хоть сфотографировался? А то как раз лица и не будет!" - "Ах ты, докторишка недоделанный!" - "Вот увидите, как он подлечит вашего калеку!"

Так и шел обмен любезностями, пока по толпе литейщиков не прошел гулкий ропот, сначала прорезаемый отдельными восторженными восклицаниями, а затем превратившийся в бурю восторга. Мимо промчалась коляска четверней, украшенная развевающимися алыми лентами. На белой шляпе кучера тоже красовалась алая розетка. На заднем сиденье ехала пара, причем женщина обнимала мужчину за талию. Монтгомери увидел только низко надвинутую на глаза меховую шапку, толстое фризовое пальто и алый шарф мужчины, рыжую шевелюру и наглое, вульгарно накрашенное лицо женщины и услышал ее возбужденный смех.

Проезжая мимо экипажа Уилсона, Мастер обернулся и внимательно оглядел Монтгомери, ощерив в ухмылке неровные зубы. На этот раз Роберт успел разглядеть грубое лицо с выступающими скулами и свирепыми глазами. В этой многоместной коляске вместе с Мастером ехали его покровители: горновые мастера, начальники цехов, управляющие. Мелькнула чья-то приветственно поднятая рука с большой металлической фляжкой. Вскоре дорога очистилась, и армия Уилсона, подкрепленная кавалерией, продолжала свой путь.

Дальше дорога шла в обход Кроксли, по сторонам ее поднимались холмы, сплошь исковерканные и выпотрошенные в поисках угля и железа. О размерах образовавшихся под землей пустот легко было судить по огромным отвалам пустой породы и горам шлака. Наконец впереди показались развалины громадного строения - ни крыши, ни дверей, ни оконных рам...

- Это старая фабрика Эрроусмита, - сказал Уилсон, - здесь и происходят встречи. Ну, как вы?

- Спасибо, сэр, как нельзя лучше.