Артур Конан-Дойль - Повести и рассказы разных лет

Почти все работники на прииске были уэльсцами, но среди разнорабочих, новобранцев, были двое-трое ирландцев; получив отказ на железной дороге, они решили попытать счастья в Лланкарреге. Их появление совпало с моим приездом, и, как я узнал впоследствии, мне почему-то приписывали какие-то бредовые козни: будто бы я хочу лишить их рабочих мест, уволить их штейгера, да и их самих, а на место Уильямса посадить ненавистного шотландца или еще более ненавистного ирландца.

В Уэльсе нет никаких местных традиций, по крайней мере, кроме сугубо ребяческих, да и те измышляют главным образом местные самодеятельные любители. Однако же глубоко в сознании уэльсцев коренится ненависть к гвидделлам, то есть к ирландцам. Подобно тому, как между близкими родственниками ссоры обычно ожесточенней и злобней, нежели между незнакомыми людьми, так и валлийцы ненавидят родственных им ирландцев. Не думаю, что эта ненависть взаимна. Ирландцам, полагаю, наплевать, какие чувства питают к ним валлийцы, но не вызывает сомнения, что валлиец скорее смирится с ползучим гадом - коварным соседом англичанином, нежели с ирландцем. Причина этого, возможно, заключается в том, что жестокая битва за землю, обусловленная растущей экспансией англичан на восток, вовлекла в междоусобицу население окраин, вынудила разоренных гаэлов покинуть западную Британию и перебраться в Ирландию, тогда как многие их соплеменники, рассеяные по стране, остались продолжать войну со своими завоевателями, что вылилось в грабежи; в свою очередь, их травили как волков всякий раз, когда мелкие раздоры уэльсских вождей позволяли англичанам обратить свою энергию на единственно доступную цель - установить безопасность в своих владениях.

Валлийские горняки проживали по большей части у подножья горы в небольшом селении, около моста через реку. Там у них была своя часовня и небольшая пивная. Местные жители не хотели брать ирландцев на постой, так что мы построили хижину из досок и дерна, в которой и поселились приезжие. С одной стороны она прилепилась к отвесной скале, с другой - была обращена к крутому склону холма, усеянному большими камнями.

Тропа от порога до приисковых построек была пряма, как стрела, и иной дороги не было, если не считать крутого склона, по которому можно было взобраться на вершину Маммера; но чтобы попасть на этот склон со стороны прииска, надо было сделать крюк в полторы мили.

Я сидел перед хижиной в тоске и унынии и курил трубку; день выдался пасмурный, ветер, сменившийся на северо-восточный, печально завывал среди утесов, вершины холмов скрылись в дождливом тумане, который быстро обволакивал все вокруг. Чувство одиночества и покинутости овладело мной ведь по натуре я был домосед; казалось, этот туман стремительно отрезает меня от всего живого. Вдруг мне на шляпу упал камешек - я вздрогнул. Упал еще один, я поднял глаза и увидел, что на середине склона, как раз перед завесой тумана, мелькает женская юбка.

Я тотчас прыгнул на крутой, скользкий склон, но фигура женщины исчезла, я лез все выше и выше, в лицо мне летел неистовый снег с дождем, сек точно концом кнута, между тем незнакомка как в воду канула. Я потерял ее из виду, и хотя нас отделяло друг от друга не более сотни ярдов, для меня это было все равно что сто миль. Скалолаз я был никудышный, никогда еще мне не доводилось попадать в такую заоблачную высь, я был озадачен, сбит с толку; то справа, то слева открывались опасные пропасти, окутанная мраком вершина внушала мне страх. Тут наверху послышалось тихое "Ау!", я устремился на крик, он повторился и не один раз в течение нескольких минут. По прошествии получаса я кое-как взобрался на небольшое плато; на фоне неба смутно вырисовывалась груда камней и куча досок. У груды камней, полуприсев, укрывалась от ветра моя незнакомка.

Взобравшись на вершину горы вслед молодой беглянки, вы едва ли стали бы затруднять себя представлением. Плюхнувшись на камень рядом с прекрасной незнакомкой, я не колеблясь взял ее за руку. Лицо девушки было укрыто пестрым желтым платком, и потому другой рукой я отважился снять эту повязку и разглядел очаровательное смуглое лицо, на котором блеснули дивные черные очи. Девушка вскочила на ноги.

- Ты много себе позволяешь, англичанин! - закричала она мне прямо в уши. Рев ветра над головой тотчас унес ее крик в огромную бездну. Необходимо было кричать, чтобы быть услышанным.

- Прошу прощения!

- Что?

- Прошу прощения.

- О!