Артур Конан-Дойль - Религия в свете нового Откровения

Принятие учения, принесенного нам из мира иного, должно глубоко изменить религию, условно именуемую сейчас христианством. Но эти изменения произойдут более в смысле разъяснения и развития, нежели опровержения. Оно устранит серьезные недоумения, всегда оскорблявшие чувства всякого мыслящего человека; оно также подтвердит и сделает абсолютно определенным факт продолжения жизни после смерти, факт, лежащий в основании всякой религии. Оно подтвердит несчастливые последствия греха, хотя и покажет, что последствия эти никоим образом не определены на целую вечность. Оно подтвердит наличие существ более высоких, каковых мы назвали "ангелами", а также существование надстоящей нам Иерархии, устремленной вверх и в которой дух Христа занимает свое особое место; оно покажет, что Иерархия эта кульминирует на высотах Беспредельности, с каковой мы связываем идею о Всемогущем Творце, или о Боге. Оно подтвердит идею о рае и временном состоянии искупления, которое соответствует более понятию чистилища, нежели ада. Таким образом, это Новое Откровение в самых жизненно важных своих точках никак не разрушает все прежние верования, и действительно серьезными людьми, какой бы веры они ни придерживались, оно должно быть встречено как исключительно могучий союзник, а не опасный недруг, порождение дьявола.

Известный английский поэт, литературный критик, тонкий мыслитель, Джеральд Массей в следующих выражениях высказал свое отношение к Спиритизму: "Спиритизм стал для меня, как и для многих других, истинным расширением моего умственного горизонта и пришествием неба, превращением веры в действительные факты; без него жизнь всего более походит на морское плаванье, совершаемое при задраенных люках в темном и душном трюме корабля, в коем единственным светом, доступным взору путешественника, будет одно только мерцанье свечи; и вот, как будто этому путешественнику вдруг позволили великолепной звездной ночью выйти на палубу и впервые увидеть величественное зрелище свода небесного, пылающего мириадом огней во славу Творца".

Теперь давайте обратимся к пунктам, в которых это Новое Откровение должно преобразовать христианство. Прежде всего я должен высказать истину, которая и так должна быть слишком очевидной для многих, как бы она ни осуждалась некоторыми: христианство должно измениться или погибнуть. Таков закон жизни: вещи и явления либо приспосабливаются, либо погибают. Христианство и без того уже слишком долго медлило с переменами, оно медлило до той поры, пока церкви его наполовину не опустели, пока главной опорой его не сделались исключительно женщины и пока образованная часть общества, с одной стороны, и самый бедный класс его, с другой, - как в городе, так и в деревне - не отвратились от него. Давайте попытаемся обрисовать причину происходящего, ведь последствия налицо во всех ветвях христианства и происходят из одного глубоко лежащего корня.

Люди отходят от Церкви, потому что они не могут искренно верить в те факты, которые представляют им в качестве истинных. Их разум и чувство справедливости оказываются одинаково уязвлены. Нельзя увидеть справедливости в искупающей силе жертвоприношения, ни в Боге, который может быть умилостивлен такими средствами. Помимо того, многим непонятны такие выражения, как "отпущение грехов", "очищенье кровью агнца" и тому подобное. Пока еще мог стоять вопрос о "падении человека", подобным фразам могло быть какое-то объяснение, но когда стало вполне ясным, что человек никогда не "падал", когда благодаря своему теперешнему более полному знанию мы смогли шаг за шагом проследить развитие человеческого рода, пройдя от пещерного и кочевого человека назад вглубь незапамятных времен, в которые человекообразная обезьяна медленно развивалась в обезьяноподобного человека, мы, оглядываясь назад на эту бесконечную вереницу жизней, знаем теперь, что человечество все время именно поднималось, совершенствуясь от одного поколения к другому. И в его истории нет никаких следов падения. Но если не было "падения", что остается тогда от искупления, воздаяния, первородного греха, от большей части мистической христианской философии? Если прежде она даже и выглядела настолько разумной, насколько неразумной предстает сейчас, то все равно она совершенно расходится с фактами.

Опять же, слишком большое значение было придано смерти Христа. Не такая уж это и редкость - умереть за идею. Каждая религия равным образом имела своих мучеников. Люди постоянно умирают за свои убеждения. Тысячи наших молодых людей делают это в настоящее время во Франции. Поэтому смерть Христа, сколь бы возвышенной она ни была в изложении "Евангелия", приобрела, повидимому, неоправданную значимость, как если бы это был какой-то уникальный в человеческой истории феномен - умереть, совершая реформу. По моему мнению, слишком много внимания уделено смерти Христа, и слишком мало его жизни, ибо именно в этой последней заключается истинное величие и настоящий урок. Это была жизнь, которая даже в тех ограниченных воспоминаниях, что дошли до нас, не содержит в себе ни единой черты, которая не была бы прекрасной, жизнь, полная естественной терпимости к другим, всеохватывающего милосердия, умеренности, обусловленной широтой ума, и благородной отваги; жизнь, устремленная всегда вперед и вверх, открытая новым идеям и все же никогда не питающая горечи в отношении тех идей, которые она пришла упразднить, хотя порой даже и Христос теряет терпение из-за узости ума и фанатизма их защитников. Особенно привлекает его способность постичь дух религии, отметая в сторону тексты и формулы. Больше ни у кого и никогда не было такого могучего здравого смысла или такого сострадания слабому. Именно эта восхитительная и необычная жизнь является истинным центром христианской религии.