Артур Конан-Дойль - Тайна Кломбер Холла

Но Мордонт Хизерстоун шагал вперед с непоколебимой решимостью на лице, и нам ничего не оставалось, кроме как следовать за ним с твердым намерением не оставлять его до конца приключения.

Чем дальше мы продвигались, тем уже и уже становилась дорожка, покамест нашим предшественникам не пришлось, как показали следы, идти гуськом. Мы последовали их примеру, при чем впереди оказался, естественно, Фулертон с собакой, за ним - Мордонт, а я замыкал колонну. Крестьянин давно уже казался мрачным и угрюмым и едва отвечал, когда с ним заговаривали, а скоро он вообще встал как вкопанный и наотрез отказался ступить хоть шаг вперед.

- Дураком надо быть, - пояснил он. - Я ведь знаю, куда эта дорожка приведет!

- А куда? - спросил я.

- К Крейской Пропасти. Мы уж и недалеко, пожалуй.

- Крейская Пропасть? Что это такое?

- Это такая дырища в земле, до того глубокая, что дна никогда никто не видел. Да и есть ли оно там, это дно - бог весть. Есть ребята, которые поговаривают, что там прямая дорога в преисподнюю.

- Так вы что, бывали там? - спросил я.

- Бывал, еще чего! - воскликнул он. - Что бы это мне там понадобилось? Никогда я там не бывал, да и никто не бывал из людей в своем уме.

- Откуда же вы о ней знаете?

- Мой прапрадед бывал, вот откуда. Он как-то в субботу напился до одурения и пошел на пари. Не по вкусу ему было потом об этом разговаривать, и он никак не хотел сказать, что там с ним случилось, но пугался с тех пор без памяти одного только названия. Он первый из Фулертонов там побывал и, пока я жив, будет последним. Послушайте меня, бросайте это дело и отправляйтесь домой - добром оно не кончится.

- Мы пойдем дальше с вами или без вас, - отозвался Мордонт.

- Дайте собаку и ждите здесь или у края болота.

- Ну нет! - воскликнул крестьянин. - Не дам пугать собаку призраками да еще, чего доброго, отправить к Старому Нику прямо в гости! Собака останется со мной.

- Собака пойдет с нами, - сверкнул глазами мой товарищ. - У нас нет времени с вами пререкаться. Вот пять фунтов. Давайте сюда поводок или, Бог свидетель, я отберу его силой и сброшу вас в трясину.

Я лучше понял Хизерстоуна сорокалетней давности, когда увидел

вспышку внезапной ярости, исказившую черты его сына.

Взятка ли возымела требуемый эффект или угроза, но парень

одновременно ухватил одной рукой деньги, а другой отдал

веревку. Оставив его возвращаться по своим следам, мы

продолжили свой путь.

Извилистая дорожка все труднее и труднее различалась, местами ее даже покрывала вода, но все усиливающееся волнение собаки и все более четкие следы в грязи побуждали нас торопиться. Наконец, пробравшись сквозь высокие заросли камыша, мы попали в такое место, темный ужас которого вдохновил бы Данте на новый сюжет для "Ада".

В этом месте поверхность болота словно прогибалась, образуя большое воронкообразное углубление, сходящее в центре на кромку отверстия футов сорока в диаметре. Это был водоворот - настоящий Мальстрем грязи, в тишине всасывающейся со всех сторон в эту кошмарную пасть.

Не удивляюсь, что это явление пробудило суеверие в окрестных жителях, потому что более зловещее и мрачное зрелище и более подходящую дорогу к нему трудно себе представить.

Следы вели вниз по склону углубления, и сердце у меня упало, когда я понял, что это - конец наших поисков.

Рядом виднелся обратный след. Наши взгляды упали на него одновременно, и мы хором вскрикнули от ужаса и застыли на месте. Там, в этих смазанных отпечатках, читалась вся драма.

СПУСТИЛИСЬ ПЯТЕРО, НО ТОЛЬКО ТРОЕ ПОДНЯЛИСЬ ОБРАТНО.

Никто и никогда не узнает подробностей этой необычайной трагедии. Нигде не виднелось никаких признаков борьбы или попытки бегства.

С помощью собачьего поводка и нескольких охапок камышей мы, поддерживая друг друга, умудрились спуститься к краю отверстия

- а собака в это время бегала в страшном беспокойстве по верхней кромке склона, изо всех сил требуя на своем языке, чтобы мы вернулись назад. Мы встали на колени возле самой пропасти и попытались проникнуть взглядом в наполнявшую ее непроницаемую мглу. Из черных глубин поднимались, казалось, туманные испарения, заставляющие бездонный мрак колебаться наподобие воздуха над огнем. А из грязевого раструба доносился, словно из рупора, отдаленный шум, похожий на шум кипящей воды. Рядом со мной лежал, наполовину утопая в грязи, большой камень, и я бросил его в пропасть, но мы так и не услышали ни удара, ни всплеска.

Вместо этого из темных недр долетел до нас в конце концов отчетливый звук. Высокий, ясный и пульсирующий, он звенел несколько мгновений над бездной, а потом растаял в прежнем отдаленном бормотании.