Артур Конан-Дойль - Вокруг красной лампы

- Ради Бога, доктор, поедемте со мной! - воскликнул он. - В шесть часов моя жена почувствовала себя дурно.

Он сам хорошенько не знал, чего он ждет от доктора, - во всяком случае какого-то необыкновенного энергичного поступка. Может быть, ему смутно представлялось, что доктор схватит кое-какие лекарства и порывисто устремится вместе с ним по освещенным газом улицам. Вместо этого доктор Майльс спокойно поставил в угол свой зонтик, несколько нетерпеливо сбросил с себя шляпу и заставил Джонсона опять войти в комнату.

- Сейчас, сейчас! Вы приглашали меня, так ли? - спросил он не особенно любезно.

- О, да, доктор, еще в прошлом ноябре. Я - Джонсон, хозяин галантерейного магазина в Нью-Норт-Роде, может быть, вы помните?

- Да, да. Роды немного запоздалые, - сказал доктор, пробегая список имен в своей записной книжке с блестящим переплетом. - Ну, как она чувствует себя?

- Я не...

- Да, конечно, вы ничего не можете сказать, так как это в первый раз. Но скоро вы будете больше понимать в этом.

- Миссис Пейтон сказала, что пора уже звать доктора.

- Мой друг, когда роды происходят в первый раз, вовсе нет необходимости особенно спешить. Нам хватит работы на целую ночь, вы увидите сами. С другой стороны, мистер Джонсон, чтобы машина могла действовать, ей нужен известный запас угля и воды, а я еще ничего не ел с утра, если не считать легкого завтрака.

- Мы что-нибудь приготовили бы для вас, доктор, что-нибудь горячее и чашку чая.

- Благодарю вас, но я думаю, что мой обед уже готов. Все равно первое время я ничем не могу быть полезен. Ступайте-ка лучше домой и скажите, что я приеду, а вслед за тем немедленно явлюсь и я.

Роберт Джонсон почти с ужасом смотрел на этого человека, который в такой момент мог думать об обеде. У него не хватало воображения, чтобы понять, что то, что казалось ему таким страшно важным и значительным, для доктора было простым и обыденным явлением, банальным случаем в его обширной практике, и что он не прожил бы и года, если бы среди своей кипучей деятельности не находил времени для удовлетворения законных потребностей своего тела. Джонсону он казался почти чудовищем. Мысли, полные горечи, роились в его голове в то время, как он поспешно возвращался в свою лавку.

- Однако вы не спешили! - крикнула ему теща с площадки лестницы в то время, как он поднимался наверх.

- Я ничего не мог поделать, - запыхавшись, произнес он. - Кончилось это?

- Кончилось! Ей еще долго придется страдать, бедняжка! Где доктор Майльс?

- Он придет после того, как пообедает.

Старушка хотела что-то ответить, но в это время из-за полуоткрытой двери послышался громкий страдальческий голос больной, звавшей ее к себе. Она побежала к ней и заперла за собой дверь, а Джонсон уныло направился в свою лавку. Отослав мальчика домой, он с каким-то бешенством принялся запирать ставни и убирать коробки с товаром. Когда все было заперто, он уселся в гостиной, находившейся позади лавки. Но он не мог усидеть на месте и постоянно вскакивал и принимался ходить по комнате, а затем опять бросался в свое кресло. Как вдруг он услышал звон посуды и увидел девушку, проходившую через комнату с подносом, на котором стояли чашка чая и дымящийся чайник.

- Для кого это, Джен? - спросил он.

- Для барыни, мистер Джонсон. Она сказала, что с удовольствием выпьет чашку чая.

Для него то обстоятельство, что его жене захотелось чая, было громадным утешением. В конце концов дело, очевидно, было не так уж плохо, если его жена могла думать о таких вещах. Он был так доволен, что спросил себе также чашку чая. Только что он кончил пить чай, как явился доктор с черной кожаной сумкой в руках.

- Ну, как она чувствует себя? - весело спросил он.

- О, ей гораздо лучше, - с энтузиазмом ответил Джонсон.

- Ай, ай, это скверно! - сказал доктор. - Может быть, лучше мне заглянуть к вам завтра утром?

- Нет, нет, - воскликнул Джонсон, схватив доктора за рукав его толстого фризового пальто. - Мы так рады, что вы приехали к нам. И пожалуйста, доктор, сойдите как можно скорее вниз и сообщите мне, как вы ее нашли.

Доктор поднялся наверх, и его твердая тяжелая поступь была слышна во всей квартире. Джонсону был слышен скрип его сапог, когда он ходил по комнате больной, находившейся как раз над ним, и этот звук был для него великим утешением. Решительная, неровная походка доктора свидетельствовала о том, что у этого человека бездна самоуверенности. В скором времени Джонсон, употреблявший все усилия, чтобы слышать то, что происходит наверху, услышал сверху шум передвигаемого по полу кресла, а спустя мгновение наверху распахнулась дверь и кто-то стремглав бросился бежать вниз по лестнице. Джонсон вскочил с своего места, и волосы у него на голове встали дыбом при мысли, что случилось что-то ужасное, но оказалось, что это была его взволнованная теща, растерянно принявшаяся искать ножницы и кусок какой-нибудь тесемки. Затем она исчезла, а Джен стала подниматься наверх с целой охапкой только что проветренного белья в руках. Затем после нескольких минут зловещей тишины послышалась тяжелая, шумная поступь доктора, спустившегося в гостиную.