Артур Конан-Дойль - Вокруг красной лампы

- Тот самый, сэр; хотя мы называли его тогда третьим гвардейским. Это был прекрасный полк, и ему не хватает только меня, чтобы быть в полном составе.

- Полноте, полноте, им еще долго придется ждать вас, - сказал джентльмен, - но я полковник шотландского гвардейского полка и хотел бы поговорить с вами.

Старый Грегори моментально поднялся на ноги и приложил руку к своей шапочке из кроличьей шкурки.

- Господи помилуй! - воскликнул он. - Это удивительно! Это удивительно!

- Не войти ли лучше джентльмену к нам в дом? - предложила из-за двери практичная Нора.

- Конечно, сэр, конечно, входите, если смею просить вас об этом.

В своем волнении он забыл взять палку и потому, сделав несколько шагов, зашатался и упал бы, если бы полковник и Нора моментально не подхватили его под руки с обеих сторон.

- Успокойтесь и будьте хладнокровны, - говорил полковник, подводя его к его креслу.

- Благодарю вас, сэр; я чуть не отправился на тот свет. Но, Господи, ведь я едва верю своим глазам! Подумать только о том, что вы, батальонный командир, сидите у меня, капрала фланговой роты. Черт возьми, как все меняется на свете.

- Но мы все в Лондоне гордимся вами, - сказал полковник. - Итак, вы действительно один из храбрецов, удержавших Гугумон?

Полковник посмотрел на его костлявые, дрожащие руки с огромными опухшими суставами, на его исхудалую шею и сгорбленную спину. Неужели это действительно был последний из той кучки героев? Затем он посмотрел на пузырьки, наполовину наполненные лекарствами, на голубые бутылки с мазью, на все отталкивающие подробности комнаты больного. "Наверное было бы лучше, если бы он погиб под горящими балками бельгийской фермы", - подумал полковник.

- Надеюсь, что вы чувствуете себя хорошо и ни в чем не нуждаетесь, заметил он после паузы.

- Благодарю вас, сэр. Меня ужасно беспокоит мой кашель... ужасно беспокоит. Вы не можете себе представить, как трудно мне отхаркивать мокроту. И мне постоянно хочется есть. Я зябну, когда мне долго не дают есть. А мухи! Я слишком слаб, чтобы справляться с ними.

- А как ваша память? - спросил полковник.

- О, память у меня в порядке. Верите ли, сэр, я могу вам назвать по имени каждого из солдат фланговой роты капитана Хольдена.

- А битва? Вы помните ее.

- Еще бы! Каждый раз, как я закрываю глаза, я как бы снова переживаю ее со всеми подробностями. Вы не поверите, сэр, до чего ясно она представляется мне. Вот линия наших войск - от бутылки с перигориком до табакерки. Вы смотрите? Ну, затем пусть коробочка с пилюлями направо будет Гугумон, где находились мы, а наперсток - Нора-Хей Сэнт. Здесь были все наши пушки, а вон там, позади, резервы и бельгийцы. Ах, эти бельгийцы! - Он яростно плюнул в огонь. - Затем, там, где лежит моя трубка, находились французы, а выше, куда я положил свой кисет с табаком, - прусаки, подходившие к нам с левого фланга. Черт возьми! Это было красивое зрелище, когда они начали палить из пушек.

- Что же вас больше всего поразило в этом сражении? - спросил полковник.

- Я лишился во время него трех пол-крон, - жалобно сказал старый Брюстер. - Ничего удивительного не будет, если мне не удастся получить эти деньги обратно. Я дал их Джебезу Смиту, своему соседу по строю, в Брюсселе. "В ближайшую получку я верну вам эти деньги, Грег", - сказал он. Но ему не пришлось сдержать свое слово. Его заколол улан в Куортер Брассе, и я остался с распиской в руках вместо денег. Так я все равно что потерял эти деньги.

Полковник, смеясь, встал со стула.

- Офицеры полка хотели бы, чтобы вы купили себе какую-нибудь безделицу, которая послужила бы к вашему удобству, - сказал он. - Это не от меня, так что вы, пожалуйста, не благодарите.

Он взял кисет старика и сунул в него новенький банковый билет.

- Благодарю вас, сэр. Но я хотел бы попросить вас об одной милости, полковник. Когда я умру, вы не откажете мне в воинских почестях при погребении?

- Хорошо, мой друг, я позабочусь об этом, - сказал полковник. - До свидания; надеюсь, что буду иметь от вас только хорошие известия.

- Хороший джентльмен, Нора, - проворчал старый Брюстер, глядя вслед удалившемуся полковнику, - но все-таки далеко ему до моего полковника Бинга.

В этот день старику неожиданно сделалось хуже. Даже яркое летнее солнце, целыми потоками врывавшееся в комнату, было не в состоянии отогреть это увядшее тело. Пришедший доктор молча покачал головой. Весь день больной лежал неподвижно, и только слабое дыхание показывало, что в нем еще теплится жизнь. Нора и сержант Макдональд весь день сидели у его кровати, но он, по-видимому, не замечал их присутствия и лежал тихо, с полузакрытыми глазами, положив руки под щеку, как человек, который очень устал.