Артур Конан-Дойль - За городом

Адмирал засмеялся.

- Вы похожи на фотографа, Уокер, - сказал он, - все это было напето вам в уши, а теперь вы повторяете это по порядку. Все, что вы говорите, ведет прямо к бунту, потому что у мужчины есть свои обязанности, а у женщины свои, но они не похожи одни на другие, потому что у мужчины и у женщины - натура не одинаковая. Надо ждать того, что скоро у нас какая-нибудь женщина поднимет свой флаг на флагманском корабле и будет командовать Ламаншской эскадрой.

- Но ведь у нас царствует женщина, которая управляет всем народом, заметила его жена, - и все согласны в том, что она правит лучше мужчин.

Адмиралу был нанесен чувствительный удар.

- Ну, это совсем другое дело, - сказал он.

- Вы должны прийти на их ближайшее собрание. Я буду на нем председательствовать, - я это обещал миссис Уэстмакот. Однако становится холодно, - моим девочкам пора идти домой. Доброй ночи! Завтра я зайду за вами после завтрака, и мы пойдем вместе гулять, адмирал.

Старый моряк посмотрел вслед своему приятелю и подмигнул глазом.

- Сколько ему лет, мать?

- Должно быть, около пятидесяти.

- А миссис Уэстмакот который год?

- Я слышала, что ей сорок три.

Адмирал потер руки и весь затрясся от смеха.

- На этих днях мы увидим, что три и два равняются одному, - сказал он. - Я буду биться с тобой об заклад на новую шляпу, мать.

Глава IV

Тайна сестры

- Скажите мне пожалуйста, мисс Уокер, - вы все знаете, - какая самая лучшая профессия для молодого человека двадцати шести лет, который мало учился и не особенно понятлив от природы?

Слова эти были сказаны Чарльзом Уэстмакотом в тот же самый летний вечер, о котором была речь раньше, на лужайке для тенниса, хотя уже наступили сумерки, и игра прекратилась.

Молодая девушка, подняв кверху глаза, посмотрела на него: его слова показались ей смешными и удивили ее.

- Это вы говорите о себе?

- Вы угадали.

- Что же я могу сказать вам на это?

- Мне не с кем посоветоваться. Я думаю, что вы мне посоветуете лучше, чем кто-либо другой. Я дорожу вашим мнением.

- Это для меня очень лестно.

Тут она опять посмотрели на его серьезное лицо, по которому было видно, что он ждет от нее ответа, - лицо с глазами саксов и падающими вниз белокурыми усами, - она подумала, не шутит ли он. Напротив, он с величайшим вниманием ждал, что она скажет в ответ.

- Это зависит, знаете ли, главным образом от того, что вы можете делать. Я не настолько вас знаю, чтобы сказать, какие у вас таланты.

Они шли медленными шагами по лужайке, направляясь к дому.

- У меня нет никаких талантов, то есть таких талантов, о которых стоило бы говорить. У меня плохая память, и я очень туп.

- Но у вас большая физическая сила.

- О, это ровно ничего не значит! Я могу поднять с земли стофунтовую железную полосу и держать ее до тех пор, пока мне не велят положить ее на место. Но разве это профессия?

В уме миссис Уокер мелькнула шутка, которая пришла ей в голову, потому что одно и то же слово "bar" означает и полосу железа и занятие адвокатурой, но ее собеседник имел такой серьезный вид, что она подавила в себе желание пошутить.

- Я могу проехать милю на велосипеде по мощеной дороге за 4 минуты 50 секунд и за городом за 5 минут 20 секунд, но какая мне от этого польза? Я мог бы быть профессиональным игроком в крокет, но это нельзя назвать почетным положением. Что касается лично меня, то я совсем не забочусь о почете, но это огорчило бы мою старуху.

- Вашу тетушку?

- Да, мою тетушку. Мои родители были убиты во время восстания, когда я был еще грудным ребенком, и она с тех пор взяла меня на свое попечение. Она была очень добра ко мне. Мне было бы жаль расстаться с ней.

- Но зачем же вам расставаться с ней?

Они подошли к воротам сада, и молодая девушка, наклонив свой отбойник к верхней перекладине, смотрела с серьезным видом и с участием на своего собеседника в белом фланелевом костюме.

- Из-за Броунинга, - сказал он.

- Что это значит?

- Не говорите тетушке, что я сказал это, - при этом он понизил голос до шепота. - Я ненавижу Броунинга.

Клара Уокер так весело расхохоталась, что он позабыл все страдания, которые пришлось ему вынести от этого поэта, и сам расхохотался.

- Я его не понимаю, - сказал он, - я хоть стараюсь понять, но он слишком труден. Конечно, это происходит оттого, что я очень глуп, - я этого не отрицаю. Но так как я не могу его понимать, то ни к чему и делать вида, будто я его понимаю. И, разумеется, это очень огорчает ее, потому что она обожает его и любит читать его вслух по вечерам. Теперь она читает одну вещь под заглавием "Пиппа проходит", и уверяю вас, мисс Уокер, что я не понимаю даже и смысла этого заглавия. Вы, конечно, думаете, что я страшно глуп.